В общем, молодость свою отец истратил на избранное ремесло, но теперь мог зарабатывать из любой точки мира и хотел еще успеть поездить по городам с презентациями своих книг, путешествовать в свое удовольствие, наслаждаясь каждым днем. Как вы понимаете, не было и речи о том, чтобы ездить с женой по храмам и «кому-то там служить» дни напролет. На одну утреннюю молитву у моей матери уходило несколько часов, шестнадцать кругов пений «Харе Кришна» с пяти часов утра на четках из ста восьми бусин – по одной на каждую мантру – вы можете понять наше смятение. Мы не знали, куда деваться и что с этим делать.

Коля – двадцатипятилетний здоровяк, который даже не доучился в университете, потому что все свое время растратил, идя по стопам матери. Отец был в бешенстве, дом был полон криков не один год. Я тоже иногда вмешивался. На мой вопрос: «Чем ты вообще думал?!» – брат обычно высказывался так:

– Ты цепляешься за материальные блага, Адам, зациклен на иллюзорных достижениях, выдуманных людьми с ограниченным разумом.

– Я стараюсь развиваться, чтобы не бросить университет, как ты! Учусь зарабатывать, чтобы жить, питаться, наслаждаться дарами современности и быть счастливым, – я пытался говорить на своем языке, но подводить к его вере в «счастье».

– Я уже счастлив, Адам, ибо преисполнен энергией Бога.

После таких фраз у меня, конечно, опускались руки. В среднем так звучал любой наш спор о выборе его жизненного пути. Ох, и обработали же моего брата. Но когда любишь свою семью, принимаешь всех такими, какие есть, с их изъянами и увлечениями. Да и что мы с отцом могли сделать – запереть их с матерью дома?

Обработка мозгов моего брата началась настолько же незаметно, насколько безобидно: поначалу он просто возил маму на ее собрания в храм на отцовском «Пежо». Потом Коля, наверняка тоже названный с подачи матери в честь православного Святого Николая, пока она еще была христианкой, стал за компанию посещать сеансы вместе с ней. Он впервые побывал у кришнаитов примерно в моем возрасте, восемь лет назад. В те годы его подростковая восприимчивость окончательно дала трещину, ведь на уши присела даже родная мать. Двести километров до храма Кришны они преодолевали в одну только сторону, им было о чем поговорить. Мы с отцом случайно узнали, что у них есть вторые имена там, в общине: Мадхусудана вместо Анны и Мадхумангал вместо Коли.

Словом, у них были свои идолы, ориентиры и своя Вселенная, а у моего отца, писателя-фантаста, своя. И лишь мне неожиданно выпало прожить в мире, полном любви, страсти, ревности, грехов, похоти и даже опасности. В нашей семье лишь я мог видеть Истину, все тайны в мельчайшем царстве скрытых деталей. Благодаря своему хобби.

Я обожал шпионское кино, смотрел запоем все, от «Племени изгоев» до «Казино Рояль». А чтобы расслабиться вечером после учебы, включал успокаивающие меня фильмы про киллеров. Мне нравилось, с какой ловкостью нападали и исчезали прямо в воздухе профессиональные убийцы и секретные агенты: Леон Жана Рено, Бонд Пирса Броснана, Борн Мэтта Деймона или Чигур Хавьера Бардема из ленты «Старикам здесь не место». Хотел бы я иметь такую ловкость, но Всевышний посмеялся надо мной, подкинув неукротимую страсть к скрытому шпионажу в соединении с невероятным ростом – два метра девять сантиметров: безумное недоразумение для подростка, питавшегося два раза в день и набравшего к семнадцати годам жалкие восемьдесят килограммов. Я был худым и ничего с этим не делал, штанги никогда не поднимал. Вообразить мое невероятно долговязое тело нетрудно, вспомните силуэт Слендермена. Люди старше тридцати, вскормившие нас напичканными ГМО продуктами, удивляются такому рослому поколению.