– Вы видели свои гороскопы на день приезда? – интересуется Иден. – Наши лежали на подушках в номере.

– Мы еще не поднимались в комнаты, – отвечаю я.

– Ну и как, интересно? – спрашивает Эйми.

– Отчасти. Мой гороскоп настолько общий, что может подойти любому. – Иден достает открытку из кармана и читает: – «Добро пожаловать, Овен. Вы, первый знак зодиака, одновременно бунтарь и лидер, а это значит, что Вам не нужно ни перед кем оправдываться. Но Вы должны подавать хороший пример для подражания другим. Чтобы устанавливать собственные правила, нужна особая сила, так что не забывайте сами играть по ним».

– Звучит необычно. – Я знаю, что никогда и ни для чего не стала бы устанавливать собственные правила.

– А еще я нашла карту Таро, – добавляет Иден.

– Карту Таро? Да тут полно магических банальностей!

– И что это за карта? – любопытствует Эйми.

– «Влюбленные», но она лежала на полу рубашкой вверх, и пояснений никаких. Я подумала, что это странно, ее будто случайно обронили, – говорит Иден.

Бессмыслица какая-то. В этом доме все тщательно продумано.

– Мы идем купаться. Хочешь с нами? – к моему удивлению и разочарованию, предлагает Эйми Иден.

– Пожалуй, я немного почитаю, а потом приму душ, – отвечает Иден и направляется наверх.

– Значит, остались только мы. – Эйми потирает руки.

Она так возбуждена, что я не утруждаю себя указанием на очевидное: мы обе без купальников, у нас нет полотенец, и, хотя солнце греет, в воздухе над океаном чувствуется прохлада, да к тому же мы еще толком не устроились.

Ни о чем не заботясь, Эйми распахивает французское окно и устремляется к воде. Эйми нет дела до очевидного – ее это просто не волнует. Она бы сказала: «Фарах, ничто хорошее никогда не бывает очевидным». Я смотрю, как она бежит по прибрежной траве, не проверяя, иду ли за ней я. Но я пожалею, если не пойду.

Причал «Звездной гавани» выступает из раскинувшейся зеленой лужайки в виде буквы «Т». По центру над водой на пятьдесят футов тянутся прочные доски, удерживаемые переборками, выкрашенными в белый цвет. С правой стороны прикреплен пандус, удерживающий плавучий причал, который может подниматься и опускаться в зависимости от приливов и отливов, для спуска на воду небольшого быстроходного катера или рыболовного судна. Левая сторона «Т» – это прочный причал, предназначенный для доступа к паруснику или небольшой яхте. У нас ничего такого нет, но мне интересно, приплывают сюда другие гости или нет.

На бегу Эйми перепрыгивает с ноги на ногу, сбрасывая шлепанцы. Она оглядывается на меня и что-то говорит. Я не разбираю ее слов из-за ветра, но уверена – она хихикает. Она выпуталась из штанов того, что я считала цельным комбинезоном. Верхняя часть превращается в самое короткое платье на свете.

Я перехожу на бег, чтобы догнать ее.

Эйми спрыгивает с конца высокого причала, широко расставив ноги и вскинув руки над головой. На мгновение она замирает в воздухе, будто летит, и ее лицо озаряет совершенно детская радость. Затем гравитация берет верх, и Эйми с громким всплеском уходит под воду.

– Залезай! – вынырнув, зовет она. – Это так освежает!

– Это рыбья моча, – дразню я.

– Хорошо, Моана, – смиренно произносит она, намекая на хорошо знакомый нам обеим фильм.

За годы дружбы мы раз сорок усаживали наших детей перед диснеевской «Моаной», чтобы выкроить время для себя и поговорить.

– Ты беспокоишься о детях? – спрашиваю я.

Я оставляю своих мальчиков, уходя каждый день на работу, а еще они проводят без меня один уик-энд в месяц. Мне не настолько нужен отдых от детей, как Эйми, но ее стремление снять с себя обязанности матери на этот уик-энд воодушевило и меня. Теперь, глядя на воду, в которой мальчики с удовольствием бы поплескались, я начинаю сомневаться. Я и так провожу вдали от них слишком много времени.