– Слушай, а это немецкие ещё дома сохранились? Да? – поинтересовался он.

– Э-э-э… Вообще-то нет. Это всё – обычные хрущёвки.

Он даже остановился в изумлении.

– Вот это? У вас тут такие хрущёвки строили? С финтифлюшками всякими, с украшениями?

Я помотала головой.

– Не. Хрущёвки были абсолютно обыкновенные. Но к чемпионату по футболу, в восемнадцатом году, их все обновили. Сделали вот такие фасады с закосом под европейскую архитектуру. Но внутри там – всё те же советские хрущёвки.

– Да-а… Точно – город-обманка.

Некоторое время мы шагали молча. Я не знала, что ему рассказывать. Краеведение (или как эта фигня называется?) никогда меня особо не интересовало. Но, подходя к площади, я вспомнила об одной достопримечательности.

– Никита, обрати внимание! Видишь на той стороне – памятник?

– Ага. Это кто?

– Монумент Родине-матери. Более известен в народе как «Женщина с пальцем».

– Как-как? Женщина с пальцем?

– Ага.

– Почему?

– А вот сейчас ещё немного пройдём вперёд, и сам всё поймёшь.

Когда мы дошли до той точки, с которой стало понятно народное название памятника, Никита расхохотался, достал телефон и стал фотографировать монумент с самого интересного ракурса.

– Какие у вас тут толерантные памятники, однако! – сказал он. – Сразу чувствуется, что Европа рядом.

– Ну, во-первых, чисто географически Европа тут не рядом, а вокруг. Потому что мы практически в самом её центре находимся, – возразила я. – А во-вторых, памятник этот поставили ещё до всяких понятий о толерантности, о гендерах, о небинарных персонах. Это советского времени статуя. Сначала на этом постаменте Сталин стоял. А потом вождя убрали и поставили Родину. Так сказать, поменяли отца на мать.

– И как же её всякие художественные комиссии пропустили? – удивился Никита. – С таким пальцем?

– Понятия не имею.

Мы наконец дошли до финальной цели нашей прогулки.

– А вот это, – сказала я, – Площадь Победы. Сегодняшний центр города. Вон там – мэрия, вон там – университет. Тут – главный храм. Вон то кирпичное здание в стиле барокко – ФСБ. Весь букет – в одной вазе.

– М-да… – хмыкнул Никита. – Эклектичненько…

– В смысле?

– Ну, как сказать… Колонна вот эта у вас, со звездой на макушке – это такой хилый закос под нашу Александровскую. Храм вот этот с куполами – это подражание московскому Хэхээсу.

– Чему?

– Храму Христа Спасителя. И торговые центры современные. Никакущие. Но фонтанчики – зачёт. Фонтанчики симпатичные.

Мне стало обидно за родной город.

– Насчёт храма я с тобой соглашусь. Он тут совсем не к месту построен. Но в целом, знаешь, мы, наверное, не с того начали. Это просто центр города, современный. Совсем не туристический. Мне кажется, в любом городе обычные жилые улицы, площади – не то, на что хотят смотреть туристы. Надо было тебя в Рыбную Деревню повести, на остров Канта. И какого-нибудь гида тебе надо получше, чем я. Того, кто хоть что-то может рассказать.

– Да ну, перестань! Ты отличный гид, мне всё нравится.

– Не-не-не! Слушай, я тут на днях познакомилась с одним историком. Он как раз водит экскурсии. Хочешь, я его попрошу?

– Если тебе не сложно…

– Нисколько!

Я откопала в телефоне фото визитки Саламатина и набрала его номер.

– Здравствуйте, Леонид! Это Марина. Квартирантка Елизаветы Робертовны.

– А-а-а! Марина! Добрый день! – голос Саламатина был такой радостный, словно ему родная дочь позвонила, с которой он год не разговаривал. – Как у вас дела?

– Спасибо, всё прекрасно. Леонид, вы говорили, что водите экскурсии…

– Да, вожу. А вы хотите индивидуальную экскурсию для себя?

– Да. То есть нет. В смысле, хочу, но не для себя. У меня есть знакомый. Ну, как знакомый… Родственник моей близкой подруги. Двоюродный брат. На днях прилетел из Питера. Я предложила его сводить в Рыбную деревню. И на Остров. Но из меня экскурсовод так себе, мягко говоря…