Закрой рот.

Нет, рот никак не хотел закрываться. Я уставилась на него.

– Я тоже, – ответил он и улыбнулся краешком губ.

Я моргнула. Что значит «я тоже»?

– Простите?

Он растерянно нахмурился.

– Я тоже думал, вам конец, – пояснил он. – Думал, эта штука вам нос расквасит.

– А.

Я нервно убрала волосы за уши и только потом вспомнила, что стянула их в пучок и убирать нечего. Совсем неловко. Отлично. Еще и щеки загорелись. Лицо, наверное, всех оттенков красного.

Незнакомец сел на свое место, а я вдруг поняла, что из-за нас в проходе образовалась очередь.

– Извините, – пробормотала я пассажиру в проходе и опустилась на место 15В. – Странно, мне казалось, мое место у окна.

Я сняла ремешок сумки через голову, расстегнула куртку и попыталась вылезти из рукавов, не задевая соседа. Еще не хватало въехать голубоглазому локтем в глаз: тогда он точно решит, что я ненормальная.

– Ой… – Он повернулся ко мне и поморщился. – Я поменялся с женщиной с семь-А, она хотела сесть рядом с ребенком. Я, наверное, по ошибке занял ваше место. – Незнакомец достал из-под кресла впереди зеленый армейский рюкзак. Плечи у него были настолько широкие, что, наклоняясь, он задел плечом мое левое колено. – Давайте поменяемся.

– Нет! – выпалила я.

Он замер, медленно повернул голову и посмотрел на меня:

– Нет?

– Не люблю сидеть у окна. Вообще, я боюсь летать, так даже лучше. – Блин, я совсем заболталась. – А вы хотите сидеть у прохода? – Я затаила дыхание, надеясь, что он ответит «нет».

Незнакомец откинулся в кресле и покачал головой:

– Нет, мне тут нравится. Значит, боитесь летать? – В его тоне не было насмешки.

– Да. – Я вздохнула с облегчением, расслабила плечи, сложила куртку и сунула ее под сиденье вместе с сумкой.

– А почему? – спросил он. – Если не секрет.

Щеки вспыхнули пуще прежнего.

– Всегда боялась. Что-то меня пугает, не знаю что… – Я покачала головой. – Статистически нам ничего не угрожает. В прошлом году статистика авиакатастроф составляла одно крушение на 1,3 миллиона, чуть хуже, чем в предыдущем – тогда было одно на 1,5 миллиона… Но если задуматься, сколько в мире летает самолетов, автомобиль намного опаснее, ведь шанс попасть в автокатастрофу равен 1 из 103. И все же в прошлом году в авиакатастрофах погибли 828 человек, а я не хочу быть одной из этих 828. – Опять заболталась. Я закусила губу и взмолилась, чтобы мой мозг перестал меня накручивать.

– Ого. – Голубоглазый нахмурился, и между его бровей залегли две вертикальные морщинки. – Никогда об этом не задумывался.

– Не боитесь полетов?

Мой сосед выглядел так, будто не боялся ничего на свете.

– Даже не знаю. Я впервые в самолете, но после вашей статистики уже жалею, что не пошел пешком.

– О боже. Простите. – Я зажала рукой рот. – От нервов я начинаю нести всякую чушь. И у меня СДВГ. А утром я не приняла лекарство, потому что положила таблетку на стол рядом с апельсиновым соком, а потом Серена выпила сок, и я отвлеклась, пошла налить еще. Эта таблетка, наверное, до сих пор там лежит… – Я поморщилась и зажмурилась. Отдышалась и открыла глаза. Сосед таращился на меня, подняв брови. – Извините. А еще я слишком много думаю, вот и результат, пожалуйста. Дурацкая болтовня.

Он медленно улыбнулся:

– Не волнуйтесь. Но зачем вы тогда полетели?

Голубоглазый настроил кондиционер над головой и закатал рукава своей кофты. Руки у него были загорелые. И мускулистые. Если у него такие мускулистые предплечья, то что же там выше локтей…

– День благодарения. – Я пожала плечами. – Родители отправили меня в колледж и поехали в круиз вокруг света. А Серена – это моя старшая сестра – учится на третьем курсе в Вашингтонском университете, на факультете журналистики. Я живу в Сиракузах, мы решили отпраздновать День благодарения вместе, вот я и полетела… А вы?