– Что?
– Попкорн или «Эм-энд-Эмс»?
– И то и другое.
Любопытно.
– Если бы ты могла жить в любом штате, какой бы выбрала?
Иззи клевала носом.
– Иззи. Какой штат ты бы выбрала?
– Мэн.
– Мэн? Почему? – Я безуспешно пытался понять, откуда доносились сирены.
– У меня там нет родственников, – пробормотала она, – нет родственников – нет завышенных ожиданий.
Я глянул через плечо и за дерево. Сирены приближались.
– Нас нашли.
Рядом остановился полицейский автомобиль; из него выскочил полисмен, говоривший по рации.
– Помощь идет! Через четыре минуты будет «скорая»!
Отец мальчика бросился к полицейскому; рука ребенка изгибалась под неестественным углом. Другие последовали его примеру.
У меня снова возникло это странное чувство, тяжесть в груди.
– Иззи, какая у тебя группа крови?
– Первая положительная, – пробормотала она. – Ты со всеми девушками так знакомишься? – У нее заплетался язык.
– Если бы, – прошептал я. Впрочем, в обычных обстоятельствах у такого, как я, не было ни малейшего шанса с ней познакомиться. Как бы Иззи ни смущалась и ни тараторила, было ясно – она из богатых. – Аллергия на что-нибудь есть?
– Что?
– У тебя есть аллергия?
К хору сирен присоединились новые, звучавшие совсем рядом.
– На моллюсков. А у тебя?
– Нет, мне повезло. И все? Только на моллюсков?
– Хм… нет. Еще на пенициллин. – Она запрокинула голову и сонно взглянула на меня. – Тебе пересказать всю мою историю болезни?
– Да, – кивнул я. Сирены близились; мое сердце застучало чаще.
Она посмотрела на меня так, будто это у меня заплетался язык, и ответила:
– В семь лет сломала руку. Прыгала на батуте, и Серена… – Она захлопала ресницами и закрыла глаза.
– Иззи! – Я тихонько попытался ее растрясти. – Проснись!
Ее глаза открылись.
– Расскажи еще что-нибудь про Серену. – Я с усилием поднялся на ноги и подхватил Иззи. Прибыли первые две машины скорой помощи. – Какая она?
– Идеальная. – Иззи вздохнула. Ее голова болталась и билась мне о грудь. – Красивая, умная, всегда знает, что сказать.
– Наверное, это у вас семейное. – Я не стал пробиваться к первой «скорой», которую уже осадили со всех сторон, и сразу направился ко второй.
– Нейт?
– Да? – Я встал посреди тропы, если это можно было назвать тропой, и преградил «скорой» путь.
– Не уходи, ладно? – За воем сирен ее шепот было почти не различить.
– Не уйду. – Парамедики выключили сирены и вышли из машины. Я встретился взглядом с одним из них. – Помогите!
Иззи обмякла на моих руках, ее глаза закрылись.
– Несите ее сюда! – Парамедик обежал машину кругом и открыл заднюю дверь. Кто-то выкатил носилки.
– Кладите ее, – велела врач, и я уложил Иззи на белую простыню. – Что с ней? – Врач подбежала, оттолкнула меня и начала осмотр.
– Она сказала, у нее болят ребра. – Я провел рукой по волосам. – Там у нее большой синяк, а пульс…
– Черт, – выругалась врач, померив Иззи пульс.
Другой доктор надевал ей рукав тонометра.
– …Учащенный, – договорил я. – У нее заплетается язык, и… – Что еще она говорила? Мысли путались. – Болит плечо. Левое.
– Давление низкое, – бросил второй парамедик, и они с женщиной переглянулись. Их взгляды явно не сулили ничего хорошего. – Нам пора.
– Ее имя? – спросила врач. Они пристегнули Иззи к носилкам и завезли в машину.
– Иззи, – ответил я и еле удержался, чтобы не оттолкнуть кого-нибудь и не сесть в машину рядом с носилками. – Изабо… – Как же ее фамилия? Она же говорила! – Астор! У нее аллергия на пенициллин. Кровь первая положительная.
Водитель поспешил за руль.
– С ней можно только родственникам, – сказала врач, подсоединяя капельницу. – Вы, наверное, ее… – Она посмотрела на меня.