А тот ничего не мог с собой поделать, и, возможно, он даже не знал этого, будучи ребёнком не лучше многих других детей, но в нём было что-то такое, что заставляло плохих людей сожалеть, ворчливых – стыдиться самих себя, а люди злобные смягчались и добрели. Я полагаю, что они бывали так тронуты, увидев бедного маленького человечка, который совершенно не знал, что с ним случилось или что лежало перед ним, живущим своей младенческой жизнью такой же счастливой, как долгий день. Таким образом, был ли он сам хорош или нет, вид его и его страданий делал других хорошими и, прежде всего, заставлял всех любить его. Настолько, что его дядя-регент почувствовал себя в его присутствии немного неуютно.

Право же, мне нечего сказать против дядюшек в целом. Обычно они отличные люди и очень удобны для маленьких мальчиков и девочек.

Даже «жестокого дядю» из «Младенцев в лесу»[2] я считаю совершенно исключительным персонажем. И этот «жестокий дядя», о котором я говорю, тоже был, надеюсь, исключением.

Герцог Сибур вовсе не хотел быть жестоким. Если бы кто-нибудь так его назвал, он бы чрезвычайно возмутился; он сказал бы, что всё, что он сделал, было сделано исключительно на благо страны. Однако он был из тех людей, который привыкли в первую очередь думать о себе, считая, что всё, что он хочет, обязательно будет правильным, и, следовательно, он должен это получить. Итак, он попытался получить это, и получил это тоже, как очень часто поступают такие люди, как он. Другой вопрос, нравится ли им, когда так себя с ними ведут другие?

Поэтому однажды он отправился в зал совета, решив произнести речь и проинформировать министров и страну в целом о том, что молодой король плохо себя чувствует и что было бы целесообразно отправить его на время куда-нибудь за Кудыкины Горы. Действительно ли он решил позаботиться о здоровье родственника, или ему всё это пришло в голову позже, и на самом деле он решил, что есть более лёгкий способ достичь исполнения своего великого желания, заполучить корону Глухомандии, – этот большой вопрос, и я его решить не могу.

Но вскоре после того, как герцог получил категорическое Постановление Совета немедленно отослать короля на лечение, всё это было организовано в полном порядке, с почётным караулом, состоявшим из двух полков солдат, – и народ без особого удивления узнал, что бедняга принц – теперь его никто никогда не называл королём – отправился в гораздо более долгое путешествие, чем за Кудыкины Горы.

А потом все узнали, что он в дороге заболел и умер через несколько часов; по крайней мере, так заявили лечащий врач и медсестра, которых послали ухаживать за ним. Они привезли его гроб в отличном состоянии и похоронили в мавзолее вместе с его родителями.

Итак, с той поры принца Долора больше в стране не видели. Страна погрузилась в глубокий траур по нему, а затем и вовсе забыла о нем, и его дядя правил вместо него. Этот выдающийся человек принял свою корону с большим приличием и до последнего носил ее с большим достоинством. Но понравилось ему это или нет, – доказательств у нас опять-таки нет.

А нам как быть с маленьким увечным принцем, про которого все так легко забыли?

Не все. Было несколько добрых душ, матерей семейств, которые слышали его печальную историю, и несколько слуг во дворце, которые были знакомы с малюткой-инвалидом – они много раз вздыхали и говорили: «Бедный принц Долор!» Или, глядя на прекрасные Кудыкины горы, которые были видны со всей территории Глухомандии, хотя мало кто их когда-либо посещал, «Ну, возможно, его королевскому высочеству даже лучше там, где он сейчас, чем здесь».