Я тоже не раз встречала его за подобными занятиями, когда ходила в Мараканд за покупками и для того, чтобы отнести фигурки в лавку Юми.

‒ Отрабатываю наказание Шейда, ‒ с досадой буркнул Крайм, сунув руки в карманы.

‒ Какое еще наказание?

‒ За то, что опоил Кейру и втянул ее в тот спор, связанный с танцем.

Тай попытался сдержать улыбку и стиснул губы, но ее все равно было не скрыть.

‒ И что Шейд сказал тебе? ‒ уточнил Юрай весело.

‒ Что, судя по всему, у меня слишком много свободного времени, а значит, его нужно направить на пользу общества, раз уж у меня так яростно чешутся руки что-нибудь поделать! ‒ на последних словах Крайм резко повысил тон.

‒ Боги, да это же святой поступок! А ты еще называл Шейда демоном!

‒ Потому что это он и есть! Замолчи парень, ясно? Я не только мету улицы, если хочешь знать, но кое-где убираюсь, не буду вдаваться в эти унизительные, мерзкие и попирающие честь подробности! Меня раздражает эта тема, так что будь добр, смени ее, пока я не перешел к угрозам и провокациям!

Я слушала их рассеянно и все время вспоминала письмо Эвона. Помимо всего прочего, эти строки позволили мне понять, что за человек Илин. У меня не осталось вопросов о том, почему Эвон так проникся к ней в столь короткий срок. Я была рада, что она появилась в нашей семье и что сердце позвало моего брата сделать этой девушке предложение. Но два слишком контрастных события столкнулись друг с другом, забрав у меня чистую радость за Эвона и омрачив ее тем, что произошло с Шивоном. Теперь я лишь надеялась на то, что ничего плохого не случится, и все произошедшее останется в тайне, а сам Шивон благополучно доберется до академии. То, что брат позвал огонь, не означает, что он случайно не позовет и другие стихии и что они не скрыты в нем. Это смогут определить только статуи.

Затем я вспомнила Шейда, и у меня родилось очень необычное новое чувство. Мне захотелось увидеть его. Просто увидеть. В этом была какая-то простая глубокая потребность, совершенно новая для меня. Я выдохнула и перевела взгляд вперед, отодвигая мысли и об этом тоже.

Мы шли по дороге меж стен деревьев и кустарников, яркое солнце падало на пыльную землю ослепительными пятнами, которые танцевали от ветра и рассыпались по земле. В моменты, когда команда проходила мимо диких цитрусов, растущих плотными группами, воздух наполнялся терпким ароматом и треском цикад, которые прятались в тенистой листве.

Когда перед нами появились первые крыши домов, жители окружили нас и наперебой стали рассказывать о ситуации со свиньей. Общий фон был мрачным и тревожным. Все чаще существа из долины нападали на окрестности, добираясь до отдаленных мест.

Вскоре Тай с досадой потер висок, а наша команда буквально утонула в шуме возбужденных возгласов. Чего мы только не услышали: свинья убивает кур то на севере деревни, то на юге и делает это «голыми руками». Она не убивает кур вовсе и вполне безобидна, просто сбежала и потерялась. Другие утверждали, что у нее восемь ног, свинья ест людей вместе с костями, лазает по деревьям, у нее зубы в три ряда и руки вместо копыт. Она бессмертна, и местные мужчины поговаривают: ее может убить только особое оружие вечных.

Команда в замешательстве слушала домыслы, которыми обросло такое простое с виду событие. Один только Юрай был захвачен происходящим. Он сыпал вопросами и жадно записывал все, что ему говорили. В какой-то момент музыкант достал из сумки блокнот, в который теперь быстро заносил все сведения.

Наконец Тай поднял руку в просьбе тишины и спросил, кто хозяин свиньи. Им оказался мужчина с окраины деревни, который держал загон со свиньями. Он спокойно рассказал нам о том, как густая черная тень в глубоких сумерках проскользнула по траве, пролетела вдоль земли и буквально впиталась в свинью. У той почернели глаза, она стала трястись странным образом, так, будто вздрагивала. Свинья стала злой и дикой, визжала, как лесной кабан, у нее появились острые зубы. Порвав сторожевую собаку, она сбежала в темноту и исчезла, с тех пор появляется днями и вечерами с разных сторон деревни, бросается на животных и поедает их.