– Я сидел на поляне и долго не мог прийти в себя. Было такое ощущение, что моё тело стало чужим, и оно почему-то перестало меня слушаться. Затем я огляделся по сторонам. Вокруг поляны рос густой лес, кедр, сосна, но дальше за полем вперемешку с кедром и сосной рос уже другой, тропический лес. Я ещё тогда сильно удивился тому, что в нашей-то тайге нет тропических деревьев, но почему они здесь то растут. Но больше всего меня удивило то, что и на поляне и вокруг неё было тепло как летом. Когда в Долине смерти в это время, в начале октября, лежал небольшой снег, и по ночам была минусовая температура. А на этой поляне цвели необыкновенной красоты цветы, каких я раньше нигде не встречал. А вдали, за лесом виднелись высокие горы, на вершинах которых находились шапками снега.

«Странно», – подумал я, – «но почему я вижу всё это в каком-то розовом свете».

– Я посмотрел на солнце, Бог ты мой, да это же не наше солнце! Оно было другое, огромное, раз в пять больше нашего солнца и почему-то не жёлтого как у нас, а кроваво-красного цвета, и грело оно не сильно жарко, не так как греет наше жёлтое солнце. А самое главное оно не припекало, так как припекает наше жёлтое солнце, и у него не было короны. А ещё чему я больше всего удивился, так это тому, что оно не слепило глаза, как слепит глаза наше жёлтое солнце, когда посмотришь на него. А на это солнце можно было смотреть долго, не моргая глазами. Я удивился тому, что мои ноги были как ватные и пальцы ног плохо слушались меня, когда я пытался ими пошевелить. Через несколько минут я попытался встать на ноги, но тоже не смог и снова сел на землю. Но постепенно ноги начали отходить, и я почувствовал, как по ногам забегали мурашки. И когда ноги немного отошли, я медленно, но ещё не уверенно встал на них, немного постояв, я попрыгал на них, ноги держали уже хорошо, но только в них чувствовалась какая-то незнакомая мне прежде слабость. Рюкзак и ружья почему-то лежали рядом, хотя до этого они были на мне. Но самое главное, что меня так сильно расстроило так это то, что со мной не было моих собак. Я покрутил головой в разные стороны и даже позвал их, но собак не было.

– Ладно, прибегут, – подумал я, ещё не осознав, куда же это я попал.

«Странно», – подумал я, – «что со мной произошло, и куда это я попал. С правой стороны поляны виднелось большое озеро, и я решил направиться к нему, что бы узнать, куда же это я попал, так как местность была мне незнакома. Пройдя метров сто по траве, я вышел на тропу, которая шла под гору и была хорошо набита. Идти по такой тропе было легко, ощущение было необычное, мне казалось, что ноги сами отрываются от земли и я не чувствовал их тяжести, так как я чувствовал эту тяжесть раньше в Долине смерти». «Странно», – подумал я, – «кто же ходит по этой тропе, если следов лося на ней не видно». Тропа спускалась под гору, и я прошел по ней часа два. Вокруг меня летали странные птицы и разноцветные бабочки, величиной с голубя. Я таких бабочек, ни когда раньше не видел, тем более у нас в Якутии. И вдруг, я увидел, что с правой стороны от тропы, впереди меня на берегу озера показались яранги, я посчитал, их было пять штук. Я остолбенел. Откуда в Долине смерти взялись яранги, отец о них ничего не говорил, да и большого озера я там не видел.

«Но если это не Долина смерти, тогда где я нахожусь», – растерянно, подумал я.

Вдруг из-за яранги навстречу мне с лаем выскочили две собаки, по экстерьеру они были похожи на якутских лаек, такие же, как у меня собаки, но только другой масти. Из яранги вышел мужик, похожий на якута, следом за ним выбежало двое детей, лет по пяти. Я подошел к ним для того чтобы спросить куда это я попал. Якут с удивлением рассматривал меня и мои ружья. Одет он был в штаны и безрукавку из самотканого материала. А на ногах были обуты самодельные ичиги, дети были одеты так же как он в штаны и безрукавку, два мальчика. Я поздоровался с ним по-русски, он тоже ответил мне на русском языке, но только с каким-то акцентом с примесью старославянского языка. Он протянул руку к карабину. Я подал ему. Якут повертел его в руках, не зная как с ним обращаться. Я показал и, даже передёрнул затвор. Якут восхищенно цокнул языком.