Шли занятия по технике передвижения на отлогом снежно-ледовом склоне с небольшими скальными обнажениями, где обычно ничего страшнее легких ушибов не случалось. Человек сорок новичков, пять инструкторов. Трехчасовое занятие подходило к концу, некоторые группы уже закончили и начали фотографироваться на память. Солнце уже прилично пекло, все ледовые поверхности были мокрыми и сверкали. И тут один из новичков поскользнулся, затем заскользил вниз, споткнулся, неловко выронив ледоруб, перевернулся и поехал вниз головой по ледяному выкату, ускоряясь.

Девчонки завизжали, инструктора и часть ребят бросились вниз к этому парню, но поздно. Парень со всей скоростью врезался головой в ледяной выступ высотой сантиметров сорок, попавшийся на его пути. Все заорали, а у старшего инструктора сердце оборвалось:

«Все, крышка новичку. А ведь так все было хорошо в эту смену, и вот…»

Инструктора быстро окружили лежавшего, склонившись над ним:

– Пульс, пульс есть?

Один из инструкторов пытался прощупать на шее новичка пульс.

– Ой, блин, похоже, нет!

«Ну, вот и все, готов парень. И мне тоже теперь п…ец», – с ужасом подумал старший инструктор и, отвернувшись, снял шапку.

– Почему это у меня нет пульса? – вдруг раздался обиженный голос. – У меня есть пульс.

Раздался всеобщий крик. Старший инструктор, не веря себе, обернулся. Новичок уже сидел, стащив с себя отцовскую военную ушанку, над которой, когда он приехал, смеялся весь лагерь.

– Зачем она тебе? – приставали тогда к нему девчонки. – Ты же в ней на лешего похож.

– У меня было воспаление среднего уха, – отвечал он мрачно. – Я обещал маме на улице шапку не снимать.

А вот сейчас, получается, ушанка-то как раз и спасла его. Зато на темени вырастала каких-то жутких размеров шишка. Народ, счастливый, что все хорошо кончилось, шумел вокруг. Инструктора нервно курили, у кого-то дрожали руки.

– Лед, лед прикладывай!

– Он уже приложил ледышечку – вот эту самую бульбу.

Все вокруг захохотали.

– Ой, смотрите, смотрите, здесь трещина! А льдина-то раскололась!

– Ну, ты же просто ледокол, парень!

Раздался дикий хохот. Все ржали, не переставая, минуты две, разряжали нервяк.

Эта история о крепкой голове и расколотой льдине (ну, конечно же, трещина там уже была раньше!) как-то сразу стала байкой, известной во многих альплагерях.

Так и родился Ледокол. Добрый, несколько наивный провинциальный парень, ставший студентом Политеха, он впоследствии на Кордах чем-то глянулся Высокому, и тот взял парня в свою команду. Ледокол вырос в отличного альпиниста, но мастером не стал, а КМСа получил лишь с большим трудом. Дело в том, что ему в силу его характера тяжело давалось руководство группой, а это было необходимым условием для получения высоких разрядов. Но членом любой группы он был очень хорошим и, главное, очень надежным.

И дальше слава Ледокола, как незаурядной личности, не угасала. Он постоянно ухитрялся попадать в разные истории и приключения, он постоянно ушибал голову, руки и ноги, из любой экспедиции возвращался в синяках, шишках и шрамах. Он ухитрялся пораниться там, где не поранится даже младенец. Но никогда ничего серьезного, только однажды случился перелом мизинца руки. Ледокол говорил:

– Я, может быть, сливаю свою непруху по частям. Подумаешь, десять шрамов. Это же лучше открытого перелома ноги.

Ну что ж, с этим трудно было спорить.

О нем рассказывали кучу смешных историй, по большей части выдуманных. Он стал заметной частью альпинистского фольклора. И его все любили, хотя часто добродушно посмеивались. Но это ведь тоже часть любви.

Дровосек, Скалолом, Ледокол с ледорубом, Icebreaker, еще всякие разные прозвища. Анекдот: «Ледокол столкнулся с Ледоколом. Один потонул, у второго – шишка». Раз на Тянь-Шане он попал в небольшое землетрясение. Отсюда шутка: «Ледокол не боится гор, это горы трясутся от страха, когда идет Ледокол».