– Она скоро засохнет и отпадет, Уинни!

Эйла отмыла руки от грязи, перекинула мешок с зерном на другое плечо и двинулась к пещере. Церемония наречения остро напомнила ей о ее собственном одиночестве. Соседство Уинни, теплого живого существа, облегчало его, но непрошеные слезы все же навернулись на глаза. Пытаясь сбросить бремя печальных чувств, она приговаривала, направляя лошадку на тропу, ведущую к пещере:

– Идем-идем, Уинни. Я поднимаюсь, и ты поднимешься. Я знаю, что ты не каменный козел и даже не сайгак, но все это – дело привычки.

Они добрались до входа в пещеру и вошли внутрь. Раздув тлеющие уголья, Эйла развела небольшой костер и стала готовить на нем зерно. Теперь кобылка уже питалась травой и сырым зерном, однако Эйла продолжала варить ей и кашу, зная о том, как она нравится лошадке.

Она сняла шкурки с пары кроликов, добытых ею с утра, после чего отложила необработанные шкурки в сторону и занялась готовкой кроличьего мяса. У нее успело скопиться изрядное количество шкурок кроликов, зайцев и хомяков. Она и сама не понимала, на что они ей, однако продолжала выделывать и складывать их. Зимой будет видно. В конце концов, она может стелить их на свое ложе.

Дни становились все короче и короче, температура неуклонно снижалась. Впору было задуматься о зиме. Эйла не знала, насколько суровы и продолжительны здешние зимы, и это не могло ее не тревожить. Внезапно овладевшая ею тревога заставила ее в очередной раз обозреть запасы. Она стала осматривать корзины и берестяные короба с вяленым мясом, сушеными овощами и фруктами, семенами, орехами и зерном. После этого Эйла направилась в самый дальний угол пещеры, желая убедиться в том, что хранившиеся там свежие корни и фрукты не завяли и не загнили. У задней стены были сложены дрова, высохший на солнце лошадиный навоз, собранный Эйлой в поле, и сухая трава. Неподалеку стояли корзины с зерном, запасенным ею для Уинни.

Эйла подошла к очагу, перевернула вертела, на которых жарились тушки кроликов, посмотрела на варившуюся в плетеной посудине кашу и, пройдя мимо своего ложа, подошла к той стене, возле которой она развесила травы, коренья и куски собранной ею коры. Стойки, между которыми висели травы, находились недалеко от очага, что позволило Эйле как следует высушить лекарственное сырье и травы для приготовления настоев.

Разумеется, она обошлась бы и без такого количества лекарств и снадобий, тем более что ей одной нужно было совсем немного, однако Айза успела приучить ее к сбору лекарственных трав, и Эйла делала это почти автоматически. Рядом со стойками была сложена всякая всячина – веточки, жерди, кора, трава, щепа, шкурки, кости, куски горной породы и голыши, а также корзина с песком, принесенным с берега реки.

Близящаяся зима, а вместе с ней бездействие и одиночество нисколько не радовали Эйлу. Зима – пора праздников и долгих бесед. Мужчины проводили большую часть этого времени в разговорах об охоте, женщины нянчили малышей, обменивались слухами и сплетнями; Эйла с Айзой и Убой обычно обсуждали целебные свойства растений. Чем она могла занять себя здесь? Только работой. И чем сложнее и продолжительнее будет эта работа, тем лучше.

Она обвела взглядом собранные ею деревянные колоды. Из них можно вырезать множество чаш самых разных форм и размеров. Сначала заготовка выдалбливается изнутри, потом обтесывается снаружи каменным топором, используемым в качестве тесла, и ножом, затем она тщательно шлифуется камнями и песком. Эйла собиралась изготовить не одну, а несколько чаш. Предстоит поработать со шкурами, из некоторых можно сделать рукавицы, чулки или вкладки в обувку. С прочих шкурок можно свести шерсть и использовать кожу – нежную и мягкую, как у ребенка, прекрасно впитывающую влагу.