Далеко-далеко, с западной стороны степи, там, откуда Ясмина с Вьюг-Ю пришли к проливу, слоистыми бесформенными клочьями громоздились и надвигались темные тучи. В круглые просветы между ними ярко поблескивали звезды. Ясмина забралась под одеяло, подтянула под голову край рюкзака и заснула глубоким сном без сновидений.

Холодный утренний туман сероватыми клочьями уползал обратно в долину. Вьюг-Ю появился одновременно с хмурым утренним рассветом, легким прохладным вздохом разбудив Ясмину. Вслед за ветерком на баржу пришел ее хозяин – невысокий мужчина средних лет – крепкий и неулыбчивый моряк. Он вручил ребятам термос с крепким кофе и огромный кусок рассыпчатого манника с начинкой из яблок.

Вкусно!

Вместе с Ясминой проснулся и странствующий гусь, который спал недалеко от нее. Неловко поднявшись с палубы, гусь в клюве притащил к ней тот самый кусок солнечной радуги, на котором лежал всю ночь. Он громко га-гакнул в знак благодарности и положил осколок радуги перед Ясминой.

– Ты мне его совсем возвращаешь? – спросила она гуся. – Он тебе уже точно не нужен?

Гусь смешно шлепнулся на толстенький зад, ладошками друг к другу, словно японец, сложил перед собой красные перепончатые лапки и трогательно склонил вбок голову.

– Значит, точно не нужен, – резюмировала Ясмина.

– Кажется, вчера в лощине, рядом с Ущельем Страха, ты нашла сокровище покруче, чем Жоржик, – насмешливо протянул Вьюг-Ю, наблюдая за этой сценкой.

– Оно само упало нам с тобой на голову, – засмеялась Ясмина. – Это же подарок старой вороны. Давай, я тебе его отдам?

Она протянула ему лежащий на ладони камень. Драгоценный осколок радуги был размером с небольшую пузатенькую грушу. С ослепительно-ярко горящей бело-желтым светом сердцевиной, он дивно переливался в сером утреннем свете нежными красками: розовыми, красноватыми, голубыми, зелеными и фиолетовыми.

– Он светится и сильно греет, если лежит на открытом воздухе, – объяснила Ясмина. – Тебе в твоих странствиях он очень пригодится.

– Мне он вряд ли понадобится, – пожал плечами Вьюг-Ю. – Оставь пока у себя.

– Хорошо, – легко согласилась Ясмина. – Когда вернемся, положу его в чуланчик, на полку рядом с фанчиками. – Бери, когда захочешь.

Она положила осколок солнечной радуги обратно в боковой карман брюк возле коленки, и драгоценный камень, пока не погас, тихонько грел ей ногу в том месте, где соприкасался с ней.

Возвращаться к своим товарищам странствующий серый гусь почему-то не спешил, и ребята честно поделились с ним своим завтраком. Манник и кофе были поделены на три равных части – одну из них положили перед гусем. И он, быстро со всем расправившись, опять шлепнулся толстым задиком на палубу и смешно сложил перед собой лапки.

– Ты говоришь «спасибо»? – догадался Вьюг-Ю.

– Га, – ответил гусь. И решив, что с церемониями и благодарностями покончено, поднялся и потопал на нос маленькой баржи. При ходьбе он, словно бравый моряк, забавно покачивался из стороны в сторону на коротеньких красных лапках.

К этому моменту якорь уже был поднят, мотор, громко чихая и кашляя, заведен. И баржа, аккуратно лавируя между двумя густо заросшими высоким камышом берегами, медленно продвигалась вперед, разрезая носом темное зеркало воды.

Длинные стебли камышей при каждом повороте плавного изгиба пролива хлестали по перилам, больно задевали плечи путников шершавыми далеко вытянутыми листьями. В кильватере судна бурлила взбитая в пышную пену вода. Разбуженные раньше положенного времени лягушки, полусонно и недовольно квакая, прыскали подальше от движущейся по проливу баржи – с их мелкого роста она казалась им громадиной.