– Простите, – сказал он. – Я слишком долго отнимаю ваше внимание. – И практически расточился в воздухе.

Я вздохнула и стала звонить Аньелле и просить ее влезть в базу данных Медицинской Гильдии. Это, конечно, не то, чтобы легально, но я рассказала, зачем мне это нужно – и она, конечно, согласилась. Через полчаса расспросов я уже сама была готова вылезти на крышу и начитать там нецензурный рэп о любопытных тетушках, жаждущих прибавления в семействе – но, в конце концов, мне нужна была информация.

О наркотиках за пределами легальных рекреационных в медицинской истории Дерио ничего не было. Зато был официальный запрет продавать кому-либо свои нейропаттерны как «вызывающие деперсонализацию, дереализацию, обмороки, панические атаки, выпадение зрения и повышающие вероятность спонтанного кровоизлияния в мозг на 73,78%».

Я вздохнула, поблагодарила Аньеллу, и принялась вызванивать будущего партнера.

– Не беспокойтесь, – отозвался в наушнике прохладный голос. – Это не наследуется. Посмотрите Приложение 18-С, там есть справка.

Я посмотрела. Справка действительно была.

– И, пожалуйста, в следующий раз обращайтесь за такой информацией ко мне. Это будет проще.

Я пообещала.

– То есть, он припадочный? – спросила Карла.

– Надеюсь, что нет, – честно сказала я. Хотя это, конечно бы, объясняло, почему Дерио не стал искать более благоприятной помолвки – мог бы и не найти.

Сонеты его становились все популярнее.

Я сдавала тесты и пыталась понять, насколько изменение гормонального фона выбьет меня из возможности нормально функционировать. Новости приходили все больше тревожные, и я подумывала о том, что самый хороший способ – это зачать ребенка, затем заморозить эмбрион, затем дождаться более-менее мирных времен (должны же они наступить, в конце концов?!) – и потом уже пересадить эмбрион обратно, довынашивать и заняться родительством. С другой стороны – сейчас у меня была проверенная кормилица, которой можно было бы поручить младенца/младенцев, и родственники, которые вели большую часть дел. Если что-нибудь случится с ними, вся нагрузка ляжет на меня…

Конечно, были лары. Лары могут воспитать ребенка, даже начиная с репликатора – были прецеденты – но… Если не во втором поколении, то в третьем такая генетическая линия пресекается. Дети, выращенные искусственными интеллектами, не видят затем смысла в общении с биологическими людьми, не то что в биологическом размножении. Говорят, конечно, что в Империуме это нормальная практика – как и производство людей на конвейерах – но про Империум вообще много чего говорят.

«Введение через порог» Дерио делала не я. Это делал мой отец, аж десять лет назад – когда собственный отец Дерио, бывший глава клана, умер, и Дезидерио прилетал с Векки вступать в наследство. Цифровая модель Паоло дель Анджелини присоединилась к сонму предков, как перед этим – его первая жена. Вторая жена, мать сводных сиблингов Дерио, вышла замуж вторично – и перешла в клан мужа, лишившись, таким образом, официальной связи с кланом Анджелини. Когда она умрет – ее цифровая модель достанется клану, которому она принадлежала на момент смерти.

Строго говоря, гражданин Станции не обязательно завещает свою цифровую модель клану. Вполне возможно завещать ее монастырю, или музею, или даже просто другу или знакомому. Некоторые ставят в завещании требование торжественно модель уничтожить – но мне это кажется какой-то детской жадностью. Что плохого в том, что твое тело уходит на органику для удобрений Станции? И что плохого в том, что твои цифровые останки вливаются в семейную нейросеть?