Ажиотаж золотой лихорадки спал после десятого, по счёту, круга вокруг люка. Прочесал по периметру. Прочесал вглубь, вширь, вдаль. Осталось рассмотреть находки. Горячка отпустила, трезвость оценки событий вернулась. Извазюкался страшно. Не впервой. Мама привыкла к моей неаккуратности с детства. Кое-как приведя себя в божеский вид, ушёл в тупик, образованный трубами и котельной. Приступил к осмотру.

Красиво, привлекательно, блестит, сияет и без солнца и всё же ненастоящее золото – бижутерия. Уж я-то могу отличить настоящие камни от стекляшек. Когда я собирал урожай сокровища, то не думал об обогащении, теперь же расстроился. Не так чтобы сильно, разочарования не было, и всё же. Мои ожидания не оправдались и оправдались. Исполнилась давняя детская мечта – я нашёл клад. Жалко, что его нельзя перевести в реальные деньги, а значит, возможности, зато он есть у меня. Какое красивое сокровище. И продавать мне его, если бы он и стоил тысячи, по правде говоря, не хотелось. А вот показать мой клад кому-нибудь очень хотелось.

На обратном пути домой, где в моём письменном столе, в верхнем ящике, закрытом на ключик, сокровище ждал сундучок, я повстречал Еврея. Удержаться, чтобы не похвастаться я не смог. Всё богатство выставлять на его обозрение не решился, а показал ему всего один камешек – продолговатое семечко тёмно-синего цвета, с обратной стороны покрытое “золотой” плёнкой.

– Видел? Нашёл тут недалеко… Настоящий драгоценный камень.

Еврей взял камешек, положил на ладонь и, поджав губы, сказал:

– Не. Это фальшивый.

– Сам ты фальшивый. Настоящий, говорю тебе. – Понятное дело я мистифицировал Зоркина. Нравилось мне это дело, что поделаешь.

– Пойдём ко мне домой зайдём.

– Зачем это? – удивился я.

– Моя мама работает на ювелирном заводе. Она точно определит фальшивый это камень или настоящий.

Отбрехаться от Еврея не получилось: чуть ли не насильно он затащил меня в гости. Его мать встретила нас в прихожей. Ничего себе такая тётя, в самом соку. Брюнетка, грудь, ноги. Вышла на зов сына в белом халатике, с голыми ступнями. Лак на пальцах алый мне снился потом в течение целой недели.

– Мам, слушай, здесь такое дело.

– Ну, чего у вас, мальчики, случилось?

– Да ничего такого не случилось. Вот он камень нашёл, говорит: драгоценный. Посмотришь? Дима, покажи.

Камешек я отдал маме Зоркина. Она так небрежно прокатила его по розовой холёной ладошке, прищурилась, и вынесла свой профессиональный вердикт:

– Стекло.

Пришлось мне упереться. Терпеть не могу, когда чужие люди разрушают мои фантазии.

– Почему стекло? Похож на настоящий.

Она улыбнулась снисходительно.

– Вот разве что похож. Не хочу тебя расстраивать, но это ничего не стоит.

– Не может быть. – Я упрямо мотал головой, чем выражал своё активное несогласие с таким её определением.

– Мама знает, что говорит. У неё опыт, понял.

– Ладно, постойте, я сейчас. – Зоркина ушла в комнату. Порылась там в шкафу (я характерный стук дверцы слышал), вернулась.

– Смотри. Такое же добро, как и твоё, – сказала и протянула мне коробочку из жёлтого пластика без крышки.

Коробка оказалась под завязку забита разными цветными камнями – зелёными, оранжевыми, красными. В общем, всех расцветок и форм. Взяв один из коробки – розовый, я повертел его в пальцах, посмотрел на свет. Грубая работа, может и не стекло вовсе, а дешёвая пластмасса.

– Да, эти точно от бижутерии. Мой на них не похож. Посмотрите – он же другой.

– Это потому что материал такой, а цена одна. Копейки, – разъяснила Зоркина. Задумавшись, добавила: – Ну хочешь, я твой камешек на заводе мастерам покажу. Их мнению ты поверишь?