Периодически всплывают в памяти островки покоя, ощущения безопасности, родительской любви. Маленькую девочку замечали, слышали, чувствовали.

Примерно через год после нашего переезда родился мой брат. Как рассказывала мама, на каком-то празднике, будучи беременной Пашей, она выпила немного шампанского и стала танцевать, после чего у неё начались преждевременные роды. Паша родился на двадцать восьмой неделе, у него был маленький вес и проблемы с дыханием. Сразу после родов его санавиацией транспортировали в областной центр, так как в районной больнице не было хороших условий для него. Он был желанным ребёнком, для семьи настал сложный период. Несколько месяцев мама с Пашей лежали в больнице. Меня на это время отвезли в соседний посёлок к маминым родителям. Я хорошо помню своё нахождение у них. Четырёхлетняя Анечка, в ситцевом платьице, поверх которого была накинута кофточка на пуговках, на голове повязан платок, а на ногах – резиновые сапожки, с маленьким ведёрком в руках помогает дедушке собирать выкопанную картошку и носить её в подполье. Бабушка же тем временем сидела на лавочке, обрезала лук и пела частушки.

Когда и как брат оказался дома, я не помню, но помню, что через какое-то время после выписки у него остановилось дыхание, стал синим и обмякшим. Суета и нервозность, слёзы мамы и крики папы. Вспоминая это сейчас, я понимаю, что родители всё сделали правильно и были рядом с ним в тот момент, когда ему это было необходимо, они спасли брата, трясли его, стучали по спинке, а когда он начал дышать, побежали за медицинской помощью. Я же, перепуганная до смерти, не знала что делать. В тот день мне казалось, что мир для меня обрушился. Родители были с братом, а мне так хотелось, чтобы в общей суете кто-то близкий и родной был рядом, обнял и сказал: «Анечка, тебе страшно сейчас, но я рядом. Всё будет хорошо!» Но этого не произошло, ни после того случая, ни много позже. Маму с Пашей опять увезли в больницу.

Одиночество и безысходность поселились во мне раз и навсегда, а отношения с родителями и братом стали отдаленными.

Паша рос очень болезненным ребёнком, поэтому всё свободное время и внимание родители уделяли ему. А я для того, чтобы получить одну мамину улыбку и папину похвалу, старалась быть самостоятельной и послушной. Уже тогда за любую мою шалость родители награждали меня строгим взглядом и нотациями. При этом каждый раз напоминали, что я старшая и должна вести себя соответствующе. А мне всего-то хотелось, чтобы мама хоть иногда меня крепко обнимала, держала на руках, играла со мной и ходила гулять как с Пашей, а папа хотя бы замечал, что я есть.

В последующем, у нас с братом тёплых отношений не получалось. Мало того что всё внимание уделяли ему, так он ещё умудрялся задирать меня, а когда получал от меня за это, я крепко получала от мамы. По её словам, я была старшей и не должна на него реагировать.

Сейчас я понимаю, что с моей стороны это было всего лишь привлечение внимания мамы, любого, пусть даже негативного, но внимания!

Такое отношение вбило клин между мной и братом. И даже теперь, когда мы выросли, тень прошлого всё равно лежит между нами.

У мамы на меня просто не оставалось времени и сил, так как все домашние дела были на ней, да ещё и болезненный Паша.

То, как родители относились к брату, сподвигло меня тогда возненавидеть его, ну, не любить точно. Спустя много лет я поняла, что его вины в этом совершенно не было, что это ошибка родителей, что между двумя родными людьми встала стена непонимания. Я знаю, каким бы человеком ни был мой брат, – это моя родная душа, моя частичка, которой я дорожу.