– Присаживайся, – велел дядя Валера. – И рассказывай.

Славка обреченно плюхнулся на незастеленную кровать, пружины скорбно скрипнули, обозначив начало черной полосы в жизни. На макушку словно капнула гадкая холодная капля, и противной рябью побежала вниз по спине, животу, рукам и ногам, сметая все хорошее, что было обещано славным летним утром. Славка поник, съежился и буркнул:

– Чего рассказывать?

– Про вчерашний день расскажи.

– Чего рассказывать? – повторил Славка почти шепотом, стараясь сдержать набегающие слезы.

– Славка…

– Чего…

– Голову что ли подними. Чего раскис, как пломбир на остановке?

Славка посмотрел в лицо Валерию Георгиевичу и увидел, что тот совсем не сердится. В его глазах было сочувствие, но вовсе не осуждение или злость.

– Давай-ка я немного тебе помогу, – предложил дядя Валера, и Славка с готовностью кивнул.

– Расскажи, например, про Ярославцева Сергея Леонидовича по кличке Корнеев.

– Ну так… – промямлил Славка, – Ничего не знаю. Даже имени не знал. Он вчера ваш ножик у меня забрал.

– Твой ножик, Славка. – сказал Валерий Георгиевич и эффектным жестом чародея явил пропажу пред Славкины очи. – Держи и больше не теряй.

– Дядь Валер… – ошеломленно пробормотал Славка. – Откуда он у вас?

– От верблюда, – печально вздохнул Валерий Георгиевич.

– Я ведь никому не говорил, дядь Валер! Я…

– Знаю, Славка. Знаю, – дядя Валера присел рядом. – Понимаешь, какое дело, попал Сережка Ярославцев в дурную компанию, ну и вот…

– Что?

– Убили его вчера.

– Как?! – вскинулся Славка.

– Как… Жестоко – вот как. Что-то он со своими старшими товарищами не поделил. Мы ночью всех взяли по горячим следам. Гузеев Олег Иванович по кличке Мутный, Бахтинов Роман Романович по кличке Бахча, Потапенко Григорий Алексеевич по кличке Потап и Фурцев Михаил Самуилович по кличке Фурапет. Слыхал, небось?

– Так… – пожал плечами Славка.

– Местная интеллигенция. – усмехнулся дядя Валерий Георгиевич.

– Они его этим ножиком?! – Славка задохнулся от нечаянной догадки.

– Ну, что ты! – возразил Валерий Георгиевич. – Конечно, нет. Там… По-другому все было…

Он встал с кровати, присел перед Славкой на корточки и заглянул мальчишке в глаза.

– Старина, я тебя об одном одолжении попрошу, ладно? – Славка кивнул. – Ничего от меня не скрывай. Понимаешь, есть у меня странная особенность чувствовать ложь и всегда узнавать правду. Всегда! Иногда и знать ее не хочу, эту правду, а все равно открываю рано или поздно. И знай, Славка: я тебя в обиду не дам. Но ты всегда должен быть честен, даже если трижды виноват. Обещаешь?

У Славки нестерпимо щипало в глазах, казалось, что сдерживать слезы нет никакой возможности.

– Вы с мамой поженитесь? – неожиданно спросил он.

– Ох, старина… – затосковал дядя Валера, – Я-то со всей душой, да она девушка с норовом, даже не знаю, как подступиться.

– Так вы еще…?

– Нет, Славка, мы еще ничего не решили. Кстати, не расстраивай ее лишний раз, пусть история с ножом останется между нами, договорились?

– Договорились.

Валерий Георгиевич положил руку на его плечо и как–то просительно, совсем не похоже на самого себя, сказал:

– Я тебе хорошим отцом буду. Обещаю.

Комок в горле, который Славка с переменным успехом гонял вверх–вниз, прорвал оборону. Славка икнул и так отчаянно заревел, что слезы из его глаз не потекли, а брызнули во все стороны соленым фонтаном.

Валерий Георгиевич подхватил мальчишку под худые мышки, встал в полный рост. Славка зажмурился и, как обезьяний детеныш, тут же обхватил его ногами. Валерий Георгиевич стоял посреди комнаты, одной рукой прижимал Славку, другой поглаживал его по спине и белобрысой макушке и с виноватой улыбкой шептал: