Найти того колдуна. Пусть хоть всю меня высосет, кровопийца, но мне нужны поручительства и документы.

Мой запах доберется до магистрали и сядет в поезд. Конечно, лис поймет, что его дурят, но, думаю, не сразу; он ведь не сможет мгновенно проверить все станции, а на магистрали поймает мой запах, хоть бы и ослабленный, но все равно…

Я щелкнула замками чемодана, выдохнула, и ровно в этот момент раздался стук в дверь.

Я снимала комнату в гостевом доме, из тех, что подешевле, и в дверях здесь не было глазков. Зато решетки на окнах – были, и пожарный инспектор в начале осени грозил предписанием на демонтаж, но хозяйка как-то уладила с ним этот вопрос.

Я вгляделась в крепежи. Выломать, конечно, без шансов; была бы я медведем, еще может быть…

Стук повторился.

Ласка! Она легко проскользнет между прутьев, оттуда на крышу и дальше. Вещи придется бросить, попробую утащить хотя бы банковские чеки…

Я швырнула в дверь заклинанием-глушилкой, дернула на себе штаны, но ничего не успела.

Мои чары развеялись, будто и не было. Замок на двери щелкнул, и незваный гость вошел в комнату.

Высокий – в дверном проеме ему пришлось пригнуться. Когда-то был брюнетом, а теперь почти седой, и длинное лицо все изрезано грубыми морщинами. Водянистые, белесо-прозрачные глаза колдуна без зрачка, на шее – тонкая вязь заклинательных знаков.

Я замерла, как мышь перед гадюкой. Одет колдун был просто, но в руке держал тяжелый, богато инкрустированный камнями посох, а в другой – школьную тетрадку в клетку.

Он развернул ее ко мне страницей: «Прошу простить мое вторжение».

Я сглотнула, а он развернул тетрадь другой стороной: «Мое имя Дюме, и я имею несчастье быть наставником Вашей пары».

Так и было написано: «имею несчастье» и «Вашей», с большой буквы. Хороший почерк, ровный и по-мужски жесткий.

Наверное, он ждал от меня каких-то слов, но слов не было. Я смотрела на руки в татуировках, узловатые гибкие пальцы, мерцание камней в посохе, россыпь артефактов, выглядывающих из расстегнутого пальто, – и понимала только: мне нечего ему противопоставить.

Зря я вернулась. Зря посчитала, что у меня есть некая «фора»; надо было сразу же рвать на вокзал, затаиться лаской где-нибудь под сиденьями. Полуночь с ними, деньгами и документами, можно было бы уехать к лунным, обустроить себе нору под деревом, а там, глядишь, как-нибудь бы и сложилось…

Мастер Дюме аккуратно прикрыл дверь, прислонил посох к косяку и принялся разуваться. Под зимними сапогами обнаружились вязаные носки, зеленые с белым орнаментом. Вот они ступили на холодный пол, колдун прошел в комнату и, взглядом попросив у меня разрешения – я молча кивнула, – выдвинул из-за стола стул и сел. Достал из внутреннего кармана ручку, лизнул палец, перелистнул страницы в тетради и принялся писать.

Я отошла к подоконнику, сдвинула цветок, присела на краешек. Скрестила руки на груди, пытаясь принять вид спокойный и незаинтересованный; но по правде – это был, конечно, безнадежный провал.

Наконец он протянул мне тетрадь.

«Вам не о чем беспокоиться».

Я посмотрела на него мрачно и постаралась выразить взглядом весь доступный мне скепсис. Мастер Дюме улыбнулся, указал на тетрадь и сделал жест, будто перелистывает страницы.

Я перелистнула.

«Ни я, ни мой ученик не причиним Вам вреда».

– Я не уверена, что мы с вами одинаково понима…

Он прервал меня жестом и снова сделал перелистывающее движение. Я фыркнула, но подчинилась.

«Вреда в любом понимании».

«Уехав, Вы сделаете ровно то, чего хотел бы враг, – так было написано на следующей странице, и я, уже не дожидаясь указаний, принялась читать дальше. – Вы подвергнете себя серьезному риску, при этом Вам вовсе не гарантирован успех. Зато ясно точно, что Арден будет изрядно отвлечен всеми этими перипетиями, и от того пострадает Дело. Которому Вы, к слову, могли бы изрядно помочь. Складывается впечатление, что у Вас найдется ценная для нас экспертиза. Что Вы скажете о том, чтобы поработать на благо Кланов?»