— Здесь интернета нет, — строго сказала я и убрала телефон. — Мы с бабушкой собираемся сегодня возвращаться в город, можем подкинуть.
         — Было бы здорово, — обрадовался сатир и пошагал следом за мной, когда я решила вернуться в дом. 

Под его весом прогибались и вибрировали от тяжёлой поступи мостки. И создавалось впечатление, что я иду под пристальным взглядом охранника.

***

В нашей семье пищу готовит бабушка или мама. Но мама уже месяц лежит в больнице, поэтому одна надежда на бабулю. Потому что я способна только бич-пакет кипятком заварить. Для меня секрет готовки блюд очень прост: пока валит пар — готовится, когда валит дым — готово. Но в данной ситуации, стеснённой и непривычной для меня, когда изо всех сил хочется показать себя с лучшей стороны, я решила хотя бы поухаживать за гостем.
         — Вытащи из карцера ягоды, — попросила меня бабуля и, отобрав тарелку, в которую я хотела наложить жареной картошки с грибами для Санчеса, подтолкнула в сторону холодильника. В картошке лука было больше, чем грибов. Болталось в сковородке два несчастных белых гриба. Но пахло вкусно.

Я подтащила клетчатый баул к холодильнику. Дед мой сидел в далёкие девяностые за бандитизм. Это он ввёл моду в нашей семье морозилку называть карцером. Деда уже три года нет в живых, а у нас время от времени тюремные фразы проскакивают.
         — А что ж чёрный-то такой? — приставала бабуля к Александру, который был усажен за стол у окна.
— Ба, — возмутилась я, — не приставай к человеку! Он мексиканец.
— Вот оно как, — изумилась бабушка, щедро нарезая хлеб толстыми кусками. Плеснула в гранёный стакан водки. Себе налила в стопку. — Знамо, что в этой Мексике делается.
         — Вы следите? — удивился Александр, неловко себя чувствуя, это было видно по скованности его рук и статности, с которой он сидел за столом.
         — По сериалам, — усмехнулась я, отключая холодильник.
         Хорошо, что Санчес не спросил, что я знаю о Мексике. Потому что я представляю что-то ужасающее. Бандиты с мачете в сомбреро едят манную кашу со сгущёнкой. А ещё у них есть праздник мёртвых, и все мексиканцы рисуют черепа на своих смуглых лицах.

Не густо. Невежество. Так что надо сменить тему.
         Я проверила, закрыта ли труба в русской печи, и отнесла сумку ко входной двери. Там уже стояли приготовленные вещи, которые мы увезём в город. На полке для обуви я нашла резиновые сапоги. Дед был у меня высокий, а эта обувь ему была велика, так что для сатира подойдёт.
         — Эмилия, ты не будешь есть? — спросил Александр.
         — Буду, — я взяла в руки шерстяные носки и резиновые сапоги, поставила всё у его ног.
         — Спасибо, — прошептал он немного смущённо.
         А я не решилась посмотреть ему в глаза. Пялилась, только когда он отворачивался. Мужчина обулся и поймал мой заинтересованный взгляд. А я, как в школе перед директором, который меня отчитывает, зарделась и уткнулась носом в свою тарелку.
         — Давай, Сашенька, выпьем, — чокнулась с мужчиной бабуля. — Вы только дом не продавайте. И приезжайте сюда на Новый год. На чердаке, Саша, ёлка пластиковая, муж мой ещё покупал…
         — Ба!
         Похоже, бабуля что-то спутала. Голыми в бане мыться — не значит пожениться. 
         — Что?! — удивилась бабушка, глядя то на меня, то на Александра, который скромно усмехался, потупив взгляд.
         — Ничего, продолжайте, — сказал мужчина и принялся есть картошку.
         — Печи надо бы раз в неделю топить, но вы хоть не забросьте дом.
         А Санчес как ни в чём не бывало тряс своей чёрной шевелюрой в знак согласия. И бабку понесло…