Я подавляла порывы расплакаться от жалости к детям и от собственного бессилия. Сейчас эмоции только мешают, нужно сосредоточиться лишь на деле. Но как оставаться холодной, когда на тебя смотрят заплаканные детские глаза, когда температура стремительно растет то у одного, то у другого? Они так доверчиво прижимались ко мне, так обнимали за шею, что волей-неволей проскакивали мысли: «А каково иметь собственного ребенка? Не спать ночами и видеть, как он страдает?»

Местное жаропонижающее пахло травами и помогало немного, но сбить высокую температуру получалось не до конца. Чтобы облегчить боль, я носила малышей по очереди на руках, потихоньку используя магию. С каждым разом это становилось все тяжелее, из меня как будто по капле уходили жизненные силы. Ладонь я почти не чувствовала, болезненное покалывание сменилось онемением, а узор печати еще сильнее побледнел.

Что я скажу в академии? Впрочем, сейчас это не важно.

Интересно было бы изучить труды лекарей-менталистов. Если они могут воздействовать на мозг, то психические заболевания они тоже могут исцелять? Или только боль блокируют? Одни вопросы без ответов! Как же не хватает какого-нибудь заклинания или, на худой конец, волшебной палочки, чтобы разом всех вылечить. Не знаю как, но я буду биться за то, чтобы эти маги меня обучили. Не хочу снова чувствовать беспомощность, имея магический дар.

Позже нейра Бовилл принесла детям поесть, захватила и для меня миску жидкого супа с морковкой и кусочком куриного мяса. Ох, это блюдо показалось мне поистине кулинарным шедевром, я выпила его одним махом, даже не садясь, пока благая сестра кормила самых маленьких молоком из рожков. А потом затолкала в рот целый кусок черного хлеба.

— Фы не говорили с глафным лекарем по пофоду рыбьего жира? — спрашивая, я продолжала жевать.

Боже мой, я готова была и слона проглотить!

— Сейчас не до этого, — отмахнулась Бовилл.

И хлопнула меня широкой ладонью по спине, да так, что я чуть не подавилась.

— Худая ты, кожа да кости! — в голосе послышалось сочувствие. — Пойди отдохни, я тебе кого-нибудь на смену пришлю.

Но я покачала головой.

— Не надо, я хорошо себя чувствую. Останусь здесь.

Заодно прослежу, чтобы малышей не напичкали никакой средневековой гадостью.

— Ладно, сердобольная ты наша, — и благая сестра принялась ворковать над малышкой.

При общении с детьми женщина расцветала и становилась чуть добрее, на них она не кричала, хотя на подчиненных срывалась будь здоров. Время от времени я слышала в коридоре ее громкие выкрики.

Едва я осталась одна и присела на табурет, потому что ноги подгибались, как рядом мелькнула черная тень.

— Ты где ходишь? — спросила Уголька, который как ни в чем не бывало взирал на меня глазами-плошками.

— Я свободный кот и гуляю там, где вздумается, — ответил котяра и принялся вылизывать лапу. — Главный лекарь хранит у себя в кабинете очень вкусную колбасу, мрряуу. Хочешь, и тебе кусочек отщипну? Или ты предпочитаешь мышей?

Меня порой шокировала наглость и беспардонность этой усатой морды.

— Тебя опыт с сосисками ничему не научил? Посмотри на себя, пузо скоро треснет!

— Ничего подобного. Я магический зверь, и для подкрепления сил мне нужно много пищи. К тому же кошки любят котов в теле. Кстати! Ты ведь уже в курсе, что использование магии сжигает много ресурсов?

— Конечно в курсе, ты ведь так вовремя мне об этом сказал, — цокнула я и покачала головой. — Теперь понятно, отчего мне так плохо.

— Больше ешь и больше отдыхай. Моя прежняя хозяйка прекрасно это знала и была очень сочной женщиной.

— Кем она была? Что с ней стало?