Самой сложной задачей было объяснить, чтобы мать и сын поняли и прониклись, при этом не углубляясь в медицинские подробности и не вызывая лишних подозрений. Я ведь не похожа на умудренного опытом целителя. Я – молодая девушка, не обучавшаяся в местных академиях, не умеющая даже читать и писать, но Бертина все равно глядела на меня с надеждой. Должно быть, совсем отчаялась.

— Ой, он так жареное любит, — качала она головой.

— Это что, мне теперь почти ничего нельзя? И малину тоже? И даже жареную курочку? — испугался Гай, но мать погрозила ему пальцем.

— Зато похудеешь!

Хоть эта семья была более-менее зажиточной, рацион деревенского жителя весьма ограничен. Это же не аристократы какие-то. Но, если здесь встречается банальная аллергия, значит, болезни этого и моего мира похожи. И лечение, по идее, должно помочь.

— Пойдемте, милая, провожу вас к дому бабушки Фанни, — сказала хозяйка, когда мы закончили. — И вот, пожалуйста, возьмите от нас за труды.

В карман упали две медных монетки. Первый заработок в новом мире! Я сначала смутилась, но Бертина уверенно произнесла:

— Берите, берите. У нас положено благодарить, это называется обмен добром. Уж лучше я вам заплачу, чем еще хоть что-то дам этим городским негодникам! Мы попытаемся сделать так, как вы сказали. Попытка не пытка, хуже уже не будет, — добавила с печалью в голосе. — Нравитесь вы мне, Аннис. И рассуждаете складно, а значит, в ваших словах есть толк. Не знаю, откуда вы все это взяли, но... мы попробуем. Обязательно. Тем более я начала припоминать, что когда мед заканчивался, Гаю вроде становилось легче. А как деверь снова его приносил — так все возвращалось. А я и подумать не могла!

Это был волнительный опыт, я словно вернулась в первые месяцы самостоятельной практики. Голова забита знаниями так, что трещит по швам, все путается, мысли мечутся, как бешеные пчелы. А реальные случаи мало похожи на описанные в учебниках.

Отблагодарили меня не только деньгами, но и дали с собой горшочек злосчастного меда, который Гай проводил печальным и голодным взором. У дома бабули я снова решила напомнить матери о важности соблюдения диеты. Знала, как людям сложно отказаться или хотя бы ограничить то, что они любят. Коснувшись локтя Бертины, я заговорила медленно, четко, смотря женщине прямо в глаза:

— Вы уж следите за ним, пожалуйста. От этого зависит его здоровье и даже жизнь. Сначала у него крапивница, кашель и насморк, а потом и вовсе может начать задыхаться.

Я не хотела запугать, просто предупредила. Бертина слушала с благоговением и ужасом на лице.

— Это очень важно, слышите? Ай! — я вскрикнула и потрясла кистью.

Дурацкая печать снова оживилась! Ну и пакость мне следователь поставил, а я еще и серебряную монету за нее заплатила. Да чтоб ему икалось!

— Да-да… ой, а что с вами такое? — женщина удивленно уставилась на меня.

— Комар, наверное, укусил, — я вымученно улыбнулась и сунула руку в карман.

Надеюсь, Бертина не заметила печать? Все-таки не хочется ею светить направо и налево.

Попрощавшись, я тихо прокралась в дом. Старушка Фанни была так добра, что взяла нас с Ликом к себе ночевать. Сама она улеглась на печке, а нам постелила в закутке, отделенном от кухни занавеской.

Наверное, Лик уже спит, вымотался за целый день, бедняга. Я остановилась на пороге и неслышно сдвинула штору. Но Лик не спал, в мутном свете единственной свечи он сидел на полу с напряженным лицом, держа дрожащие руки над кружкой, а над ладонями парил…

Водяной мячик.

Я поморгала — видение не исчезло. Изо рта вырвался громкий вздох, мальчишка вскинул на меня испуганный взгляд, и вода обрушилась на пол, обдав его колени брызгами.