– Ничего подобного, Скатчерд! – вмешалась жена. – Нисколько тебе не лучше, а очень плохо, только сам этого не понимаешь. А что касается Уинтербонса, то ему совсем нечего делать в твоей спальне. Все провоняло джином. Не верьте, доктор: ему совсем не хорошо и даже нисколько не лучше.

Услышав столь неодобрительное упоминание об аромате своего любимого напитка, Уинтербонс поспешно спрятал полупустую кружку под маленький стол, за которым сидел.

Тем временем доктор взял больного за руку якобы для того, чтобы проверить пульс, но одновременно успел оценить состояние глаз и кожи и заявил:

– Уверен, что мистеру Уинтербонсу необходимо срочно вернуться в лондонскую контору, а в качестве секретаря его на некоторое время заменит леди Скатчерд.

– Будь я проклят, если мистер Уинтербонс сделает что-нибудь подобное! – возразил сэр Роджер. – И на этом конец.

– Очень хорошо, – заключил доктор. – Человек умирает лишь однажды, и мой долг – предложить меры, способные максимально отдалить церемонию похорон. Впрочем, возможно, желаете ее приблизить?

– Если честно, то меня особо не беспокоит ни то ни другое, – отозвался Скатчерд с таким яростным взглядом, словно хотел добавить: «Если надеешься напугать, то напрасно. Можешь не стараться».

– Прошу, доктор, не позволяйте ему так говорить. Не позволяйте, – взмолилась леди Скатчерд, приложив к глазам платок.

– А ты, миледи, сейчас же прекрати ныть. Немедленно! – прикрикнул сэр Роджер, повернувшись к своей лучшей половине.

Понимая, что долг женщины заключается в повиновении, лучшая половина тут же прекратила плакать и причитать, но, уходя, успела дернуть доктора за рукав сюртука, чтобы до предела обострить восприимчивость и медицинские способности.

– Лучшая женщина в мире, доктор. Да, лучше не найти, – признался больной, когда за дамой сердца закрылась дверь.

– Не сомневаюсь, – согласился доктор.

– Не сомневаетесь до тех пор, пока не найдете еще лучше, – сострил Скатчерд. – Ха-ха-ха! Но хороша или плоха, есть на свете вещи, которые женщина не способна понять, и вещи, которые ей нельзя понимать.

– Вполне естественно, что жена беспокоится о вашем здоровье.

– Может не беспокоиться, – отмахнулся подрядчик. – Будет очень щедро обеспечена. А все бесконечное нытье все равно не способно продлить человеку жизнь.

Наступила пауза, во время которой доктор продолжил осмотр. Пациент подчинился неохотно, но все-таки подчинился.

– Мы с вами обязаны перевернуть страницу, сэр Роджер. Обязаны.

– Вздор, – проворчал сэр Роджер.

– Послушайте, Скатчерд, нравится вам это или нет, я вынужден исполнить профессиональный долг.

– То есть я должен заплатить за то, что вы меня пугаете.

– Ни один человеческий организм не способен долго выносить такие испытания, каким вы подвергаете себя.

– Уинтербонс, – обратился подрядчик к секретарю, – иди вниз. Иди вниз, говорю, но оставайся в доме. Вместо того чтобы улизнуть в пивную, будь здесь. Когда я немного выпиваю, то есть если такое вообще случается, то работе это не мешает.

Получив распоряжение, секретарь поднял неизменную кружку и, спрятав под полой сюртука, выскользнул из комнаты. Друзья остались вдвоем.

– Скатчерд, – опять начал доктор, – только что вы находились так близко к своему Богу, как никто из тех смертных, кому потом довелось есть и пить на этом свете.

– Вы это серьезно? Было совсем плохо? – явно испугавшись, уточнил железнодорожный магнат.

– Абсолютно серьезно.

– А сейчас уже снова все в порядке?

– Все в порядке! Как вы можете быть в порядке, если сами знаете, что ноги отказываются носить тело! В порядке! В то время как кровь с такой силой пульсирует в вашем мозгу, что ни один другой мозг не выдержал бы напора!