– Дай бог тебе хорошей жены, Фрэнк!

– Здоровья и процветания, мистер Грешем!

– Побольше тебе сил, Фрэнк, мой мальчик! Храни тебя Господь!

И наконец, с дальнего конца стола послышался веселый юный голос:

– Фрэнк, Фрэнк! Взгляни на меня, умоляю! Пью за твое здоровье настоящее вино.

Приветствия раздавались со всех сторон, когда мистер Фрэнсис Ньюболд Грешем-младший впервые за вечер предпринял попытку подняться.

Когда шум наконец стих, герой уже почти был готов начать речь и первым делом окинул взглядом стол в поисках графина. Теория кузена насчет бутылки не очень убедила, и все же, учитывая сложность момента, он решил последовать предложенной системе, но вот незадача: хоть стол и был заставлен бутылками, ни одна не попала в поле зрения (точнее, поначалу взгляд не остановился ни на чем конкретно, так как комната поплыла перед глазами, а гости стали странно покачиваться на своих местах).

Фрэнку все-таки удалось удержаться в вертикальном положении и приступить к ответной речи. Раз последовать совету наставника относительно бутылки не получилось, он решил воплотить в жизнь собственный примитивный план – сосредоточиться на голове кого-нибудь из гостей – и в упор уставился на доктора Торна.

– Честное слово, премного вам благодарен, джентльмены и леди, то есть, будет вернее сказать, леди и джентльмены, за тост в мою честь, поздравления, пожелания и все такое прочее. Честное слово. Особенно признателен мистеру Бейкеру. Говорю не о тебе, Гарри: ты пока еще не мистер Бейкер.

– Ничуть не меньше, чем ты, мастер Фрэнк, мистер Грешем.

– Но я вовсе не мистер Грешем, и, если удастся, хотел бы не стать таковым еще много-много лет – хотя бы до тех пор, пока не отпразднуем здесь следующее совершеннолетие.

– Браво, Фрэнк! И чьим же оно будет?

– Моего сына, конечно! Каким чудесным он станет! Надеюсь, сумеет произнести речь получше, чем непутевый отец. Мистер Бейкер сказал, что я – абсолютный Грешем. Буду рад, если это так. Надеюсь, черный день, когда отец не удостоит меня почетного имени, никогда не настанет.

– Нет причины этого бояться, – заметил доктор Торн, теряя спокойствие под пристальным взглядом оратора.

В то же время графиня все больше выходила из себя и, похоже, была готова броситься в драку.

– «Опасайся Грешема», не так ли? Гарри, помнишь, как ты застрял в проломе, а я тебя спас? Да, благодарю всех, кто выпил за мое здоровье. Особенно дам, которые так редко присутствуют при тостах. А хотелось бы, чтобы это было чаще, правда, доктор? Кстати, о дамах: тетушка и кузины специально приехали из Лондона, чтобы послушать эту речь. Вряд ли стоило затруднять себя, и все же я глубоко им благодарен. – Фрэнк оглянулся и слегка поклонился графине. – Также благодарен мистеру и миссис Джексон, мистеру, миссис и мисс Бейтсон, мистеру Бейкеру (но не тебе, Гарри), мистеру Ориелу и мисс Ориел, мистеру Амблби, доктору Торну и Мэри (о, прошу прощения, хотел сказать, мисс Торн).

С этими словами Фрэнк Грешем рухнул на стул под громкие аплодисменты гостей и дружные благословения слуг.

Леди поднялись и покинули обеденный зал. Леди Арабелла поцеловала сына в лоб, сестры последовали примеру матушки, и даже пара-тройка благородных кузин сделала то же самое, а мисс Бейтсон пожала руку.

– А я-то думал, что все станут меня сегодня целовать! – ернически воскликнул Фрэнк.

Мисс Бейтсон рассмеялась и вышла. Пейшенс Ориел приветливо кивнула ему, а вот Мэри Торн, скрывшись за пышными нарядами важных дам, едва позволила себе на него взглянуть.

Фрэнк же устремился придержать дверь, успел поймать руку Пейшенс, чуть пожал, но тут же отпустил, надеясь пожать руку Мэри, но та уже ускользнула.