– Минутку, Нина, – схватил за плечи разъярённую девицу Моисей Архипович. – Послушайте меня. Я вовсе не хотел вас обидеть. Я хочу открыть вам тайну. Пять лет назад я увлёкся йогой, гипнозом, много читал, думал, наблюдал…И! Большинство болезней и уродств, несовершенств и… короче говоря, из того, перед чем бессильна ортодоксальная медицина, можно легко вылечить или исправить моим методом…

– Что-то я про такой не слышала, – буркнула Нина.

«Чёрт возьми! объяснять этой дуре…» – мелькнуло в голове у доктора.

– Ниночка, а вы и не могли о нем слышать. Это не входит в программу медицинского училища. Уверяю вас, ничего подобного слышать вам никогда не приходилось!

Моисей Архипович бросился к шкафу и выдернул из него неизменного рыжего своего спутника.

– Вот почитайте! – бережно вытянул он из портфеля три машинописные странички и положил их на стол перед девушкой. – Читайте, читайте!

Пока Нина читала, Моисей Архипович наблюдал за её лицом, которое сменило на себе по очереди выражения злости, потом удивления, скуки и приняло окончательно раздражённую гримасу.

– Что это такое?

Моисей Архипович ответил не сразу. Он положил ладонь на руку девушки, приблизил лицо к ней до неприличного расстояния и торжественным голосом отчеканил:

– Это фундаментальная наука.

– Моисей Архипович! Это не наука, это бред! – взбесилась опять Нина, с силой выдёргивая руку.

– Я ждал от вас именно такой реакции. У вас чрезвычайно выражена психическая активность. Это очень хорошо.

– Вы – ясновидец! – съязвила Нина. – Но зачем вам частная практика? Кто к вам пойдёт?!

– Об этом поговорим позже, – вдруг ставшим низким голосом произнёс Моисей Архипович. Он вытянулся, лицо его побледнело и замерло в злобной гримасе, только губы, тонкой извилиной шевелясь, заставляли смотреть на них, не отрываясь.

Моисей Архипович сорвал очки и вдруг в глазах его вспыхнул синий огонь.

– Мама! спасите! – вскрикнула было перепуганная Нина.

– Спать! – ударило ей в мозг, и она тотчас провалилась в забытьё.

– Хорошо, хорошо-о! – пробивалось до неё сквозь обморочную пелену, – хорошо. Ты становишься меньше, ты уменьшаешься, уменьшаешься…

В это время в кабинет без стука заглянула дежурная, привлечённая криком Нины и громовым «спать» Моисея Архиповича. То, что увидела она, заставило помутиться её разум, и, держась за дверь, она медленно без чувств сползла на пол.

Когда старушка пришла в себя, она услышала в кабинете снова уже два негромких голоса.

– Ну как же я теперь домой пойду? – слабо спрашивала Нина.

– В смысле?..

– В смыс… – не хватило сил на крик у Нины, и она закончила шёпотом. – В смысле, туфли-то теперь мне большие!

Тут девушка что-то вспомнила, и скопившиеся чувства пролились горючими слезами.

– Это теперь и сапоги менять, – размазывая по щекам поплывшую косметику, всхлипывала измученная Нина. – Где я столько денег возьму?

– Ниночка, не плачьте. Я владею самым мощным в мире методом лечения практически любых болезней. Мне нужна ассистентка, секретарь, жена, наконец.

Моисей Архипович подошёл к Нине и поцеловал её в лоб.

– Когда ты отдохнёшь от этой встряски, привыкнешь к новым ногам… – доктор залюбовался стройными ножками с миниатюрными ступнями, на которых чудом держались просторные теперь носки, и сбился с мысли.

– …Да, – вспомнил он, – тогда мы станем получать такие деньги, что сапоги, да что – сапоги?! – меховые шубы! драгоценности! автомобили, чёрт возьми! ты сможешь менять каждый день!.. На здоровье и на детей люди денег никогда не жалеют.

Огненная речь Шиллинга не произвела ошеломляющего действия. Нина лишь устало улыбнулась и согласилась.