– Давай твою жидкость, дорогой Поль, – говорит Артур.

– Как, прямо сейчас? Я думал, что ты отдохнешь до завтра, – отвечает Поль.

– Нет, я не буду отдыхать до завтра, мне нужно идти.

– Ну что ж, тогда позавтракаем и в дорогу. – соглашается Поль. Поль сам обработал лицо Артура и через пятнадцать минут юношу нельзя было узнать: белая чистая кожа стала желтой и местами сморщенной, красивые миндалевидные глаза стали узкими и не выразительными, рот свело на бок, а высокие дуги бровей неузнаваемо сжались.

– Ну и красавец, посмотри на себя в зеркало, – довольно засмеялся Поль.

– Поль, – проговорил Артур, отворачиваясь от своего изображения, ставшего совсем чужим, – у меня есть к тебе просьба.

– Да, я слушаю тебя.

– Меня возможно долго не будет и Ливроне, а Элиза, Элизабет Фонтенель, ничего не знает обо мне. Не мог бы ты как – либо тайно рассказать ей, что со мной. Я понимаю, что эту просьбу не легко исполнить. Но ты мой добрый волшебник, Поль, и больше мне не к кому обратиться. В знак верности твоих слов передай ей мой перстень и еще мой сердечный привет. При последних словах пламя любви всколыхнулось в душе юноши, и отблеск его увидел Поль в глазах Артура.

В вылинявшей рубашке и ветхих брюках, с котомкой на плече вышел Артур из дома Поля и никем не узнанный ушел из Ливрона. Трудно ему было изображать подмастерье. Слушать грубые шутки и сносить насмешки, но он дал себе слово вытерпеть все.

В этот же день, полный планов и надежд, доктор Поль отправился навестить своих больных. Ближе всех жил гончар Анастас. Поль знал, что Анастас уже второй месяц не встает с постели. Лицо его пожелтело, щеки ввалились, а в большие темные глаза было страшно смотреть – такая боль и отчаяние застыло в них. Тяжелый недуг добивал его, глядя на него, тихого и беспомощного нельзя было узнать в нем прежнего Анастаса – смелого, живого, твердого в слове и деле. Анастас с юности полюбил гончарное ремесло. Он с удовольствием лепил свои сосуды, самые разнообразные, но всегда отличного качества. Горшки, чашки, солонки и кувшины Анастаса славились по всему городу и всегда раскупались. Гончар был живым человеком: мимо него не проходило ни одно событие в городе, он знал многих, и его знали почти все. Он женился рано, и жена родила ему четверых детей. И теперь, когда на него свалилась тяжелая болезнь, все ходили в доме притихшие, и бросали на отца виноватые взгляды. Болезнь была неизлечима, и Анастас знал об этом. Он лежал и думал о том, что хорошо бы поправиться и прожить хотя бы три, а еще лучше пять лет, тогда старшему сыну Грегору будет девятнадцать лет, а в этом возрасте он уже сможет хоть не досыта прокормить семью… Анастас услышал в коридоре легкие шаги и увидел на пороге доктора Поля.