Последствий он не опасался. Кого опасаться? Кулешова? Да кто он такой? Чижик-пыжик, пыжится, чирикает, да все без толку. Ишь ты – заведующим пугать вздумал! Как бы самому боком не вышло, ведь Данилов кругом прав, а Кулешов, соответственно, не прав.

– Самого учета, как такового, в психдиспансерах давно уже нет, теперь это называется наблюдение. Оно может быть диспансерным и консультативным, чисто формальным, не накладывающим никаких ограничений. На консультативный учет ставятся все, кто хоть раз обращался к психиатру со своими проблемами. Если пациент, состоящий на консультативном наблюдении, не обращается к врачу в течение года, то его карта сдается в архив и лежит там.

– Сколько?

– По-разному, зависит от учреждения. Положено хранить карты в архиве двадцать пять лет, но у нас везде бардак… Кстати, сняться с диспансерного наблюдения можно не только после выздоровления или, как чаще выражаются, «при устойчивой ремиссии», но и за невозможностью наблюдения. Если годами не являться, то через три года карту могут отправить в архив. Но оттуда ее можно затребовать.

– А можно и не запрашивать.

– Это как психиатрам захочется.

– А «устойчивая ремиссия» длится сколько времени?

– Не менее пяти лет. В таком случае есть возможность снять диагноз.

– Небось устанешь бегать по врачам?

– Совсем нет. Пишется заявление на имя главврача диспансера с просьбой назначить комиссию для пересмотра диагноза – и все. Ну, и на комиссию надо прийти. Часика два помучают вопросами и снимут диагноз.

– А может, и не снимут?

– Ну, что ты заладил – «а может», «а может»! Тебе до снятия диагноза еще далеко…

– Двадцать восемь лет уже, пора, из призывного возраста вышел. У меня же не шизофрения какая-нибудь, а биполярное аффективное расстройство.

– Хрен редьки не слаще!..

Старшая медсестра реанимационного отделения Любовь Сергеевна начинала трудовую деятельность в психиатрии и благодаря этому обстоятельству считалась в семьдесят седьмой больнице главным консультантом по психиатрическим вопросам. Консультировала она без особой охоты: у старшей медсестры, да еще в таком отделении, как реанимационное, каждая минута на счету, и так ежедневно на час-полтора приходится задерживаться на работе, но никому не отказывала. Раз спрашивают люди, значит, надо.

Сейчас надо бежать в аптеку, а рентгенлаборант Кочин все никак не уходит – задает вопрос за вопросом. Раньше думать надо было, когда от армии косил. Психиатрический диагноз «сделать», конечно, проще, но и проблем с ним больше, чем, скажем, с какой-нибудь заковыристо-мудреной аритмией.

Появление Данилова Любовь Сергеевна встретила с энтузиазмом. Во-первых, Данилову она симпатизировала. Свой человек, практик. Все умеет, все понимает, но не задается, как другие ученые мужи. Некоторые считают, что статус сотрудника кафедры, служителя науки, возвышает их над окружающими. Наивные и самонадеянные люди… Может, где-нибудь в Мышкине или Торжке кафедральные сотрудники редкость, а в Москве их пруд пруди. Куда, как говорится, ни плюнь, непременно в научного работника попадешь.

Во-вторых, вопрос у Кочина был деликатный, не предназначавшийся для посторонних ушей. Поэтому он сразу же ушел. «Наконец-то!» – обрадовалась Любовь Сергеевна и жестом пригласила Данилова садиться на освободившийся стул.

Стул для посетителей был единственным, для второго просто не хватало места, поставь еще один стул, просто повернуться негде будет. У старших медсестер традиционно тесные кабинеты. Даже если кабинет довольно велик, что случается крайне редко, то он непременно будет заставлен коробками с медикаментами, запасным оборудованием и т. п. Старшая медсестра – лицо материально ответственное.