Но зайдя домой, обнаружила сюрприз, очень неприятный сюрприз… На кухне, при полном параде, включая не снятую уличную обувь, восседала моя свекровь, то есть бывшая свекровь.

Раздевшись, я молча прошла на кухню и, сложив руки на груди, уставилась на ненавистную «мамочку» с нескрываемым пренебрежением.

— Ничего не докажешь, — зло выпалила мама Вадима, брезгливо отодвигая от себя предложенный бабушкой чай.

— О чем вы? — загадочно уточнила я, незаметно включив диктофон на телефоне и откладывая его на столешницу рядом с собой.

— Ты знаешь, — намекнула «мадам» Игнатова и, покосившись на бабушку, добавила: — Можем мы остаться наедине?

— Больно надо, — фыркнула бабушка и аристократично прошаркала из кухни, ожидаемо замерев за углом.

— Зачем вы это сделали? — сухо поинтересовалась я, поморщившись от понимания, что бабушка теперь все-таки узнает о моей проблеме.

— Я сразу была против вашего брака, — поджав губы, прокаркала свекровь.

— Но раз все случилось, то… — вздохнув, попыталась взять себя в руки и выяснить все до конца, — то вы же понимали, что не даете родиться вашим внукам?

— Есть у меня внук, — ошарашила меня «мадам», и поправила сама себя. — То есть внучка. Ей уже почти два года.

— Что-о? — не веря, хмыкнула я.

— Вот, — порывшись в своей сумке, протянула мне фотографии. — На случай, если ты не веришь.

— Но чья она? — дрожащими руками перебирая фотографии Вадима с маленькой девочкой на руках, уточнила я. — Я не понимаю…

— Гульнул он неудачно, — фыркнула свекровь. — Девочку у непутевой матери мы забрали сразу после рождения. Я — временный опекун.

— Но причем здесь я? — борясь с подступающими слезами, уточнила я и, брезгливо поморщившись, вернула фотографии.

— Вадим хотел ее удочерить, — нехотя начала делиться свекровь. — А ты все о своем ребенке бредила. Да и боялся, что не простишь...

— И что? — не поняла я.

— Вот я и убедила его, — отведя взгляд, припечатала свекровь, — если будешь бесплодной, то согласишься удочерить якобы чужого ребенка, а любить будешь как своего, даже не подозревая, что она — дочь Вадима.

— За что? — прорычала я, выходя из себя. — За что и почему вы приняли решение, что можете управлять моей жизнью?

— Да кто ты такая?! — взвизгнула свекровь, вскакивая с места, — Урвала моего Вадима, да еще и веревки из него вить пыталась…

— Вон отсюда! — раздался бабушкин рык от двери. — Как знала, нельзя Лялю в вашу семейку отдавать. Пошла прочь, змеища, пока я тебе корону сковородкой не поправила!

— Хабалка, — огрызнулась свекровь, бочком продвигаясь к выходу и, повернувшись ко мне, выпалила. — Не докажешь, так и знай. А что разводитесь, я только счастлива.

— Пошла! — рявкнула бабушка, хватая полотенце и замахиваясь на взвизгнувшую женщину. — И чтоб духу твоего тут больше не было!

Свекровь, чертыхаясь, выскочила из квартиры, а бабушка, тяжело вздохнув, села за стол и покосилась на стакан едва тронутого чая.

— Эх, жаль мало выпила, — усмехнулась бабушка, потирая грудную клетку. — Но пургена я не пожалела.

— Ба-а? — шокировано покосилась я и, не сдерживаясь, рассмеялась, но тут же осеклась. — Что с тобой?

— Доня, скорую вызывай, — тяжело дыша, попросила бабушка и отклонилась спиной на спинку диванчика, — Что-то мне не можется.

— Я сейчас, ба, — хватая телефон, испуганно затараторила я. — Бабуль, все будет хорошо. Держись только…

7. ГЛАВА 7

почти месяц спустя…

Оля

— Ба, я пошла, — оповещаю бабулю, уже обуваясь в прихожей. — Если что — сразу звони.

— Не волнуйся, Ляля, — отзывается бабуля, выплывая из кухни с полотенцем в руках. — Что мне сделается? Сама позвони, как все закончится…