Всего божеств было четверо. Суморок, Соль, сиамские близнецы Яган и Еган, считавшиеся единым, и главный – Волот, а их мистический храм, известный как Сапфировый Серпентарий лежал на далеком востоке, в водах Блуждающего океана, куда не отваживался соваться никто.

Первый отбирал у человека зрение, слух и иногда возможность говорить. Второй покрывал тело несчастного ужасными ранами, язвами или рубцами, кожа проклятого часто желтела или бледнела, а иногда и вовсе исторгала дурно пахнущую слизь. Яган и Еган лишали людей конечностей, а Волот поселял под кожу и в волосы многочисленных паразитов. К слову, именно из-за них презренные богами и получили свое название – червивые, а самих властителей вод часто называли гниющими.

Каким образом и по каким причинам люди становились оскверненными, никто до конца не знал. Червивых опасались, пренебрегали и всячески сторонились, не рискуя лечить или даже касаться их. В народе больных так порой и называли – неприкасаемые. Впрочем, сосчитать тех, кто относился к про́клятым, как к хворым, можно было по пальцам двух рук. Лука и Ведъма являлись членами столь тесного круга.

Оба этих своенравных и характерных человека верили: никакого проклятья, как и богов не существует, а ужасные увечья лишь последствия чудовищной эпидемии, поразивший мир после Катаклизма. Чего уж говорить церковь, население, и в особенности магнаты не были в восторге от столь иступленного нигилизма, и про́клятая натура червивых совершенно не мешала им и многим другим чистокровным и знатным людям использовать несчастных в своих эгоистичных целях. Для них червивые служили не только доказательством власти богов, позволяющей небожителям влиять на покорность населения, но и рабской силой.

Благодаря тиранам прошлого проклятые не имели права голоса, не смели владеть никакой собственностью, а жизнь их буквально принадлежала государству или производству. Любой неприкасаемый после рождения приписывался либо местной администрации, либо покупателю. На них приобретались документы, а сами больные, словно животные или вещи отдавались, реализовывались или дарились как физическим, так и юридическим лицам. Несложно сообразить, что в обществе со временем сложилась поразительная картина, где «неприкасаемость» червивых стала удобным политическим и социальным предлогом для множества ограничений. На первый план вышла идея неравенства и непохожести, а сносные условия труда, медицинская помощь, заработная плата и минимальные свободы для бесправных больных стали недостижимой роскошью. В столь чудовищных обстоятельствах многие червивые начали и вовсе усматривать в смерти лучший исход.

Лука, как казалось со стороны, ненавидел правительственную машину за столь безжалостное отношение к людям, и всеми доступными методами боролся с ней. С помощью Ведъмы он доказал незаразность червивых, провел реформы труда, разрешающие им трудиться во всех доступных сферах, и первым ввел минимальный уровень заработных плат и пособий для оскверненных. Князь собирался освободить больных и уравнять в правах с остальным обществом, но, к своему ужасу, столкнулся с двумя непреодолимыми препятствиями: непомерным влиянием олигархии на правительство и нежеланием самих червивых, уверенных в собственной порочности и страшащихся еще больших мук, что-либо менять. Луке нужна была помощь, однако Ведъма неожиданно отвернулась от него. Запуганная угрозами со стороны власть имущих, на долгое время она под финансовым предлогом бежала в чуть более прогрессивный Восточный Каганат. А вернувшись, и вовсе оставила старые идеи, погружаясь в гедонистический образ жизни дворянства.