—Год не виделись, соскучился.

Но так было нужно, братик. Так было нужно.

Я уткнулась носом в шею  и глубоко вдохнула родной запах.

—И я.

К нам подошла Наташа, довольно уже поддатая явно от нескольких бокалов спиртного, потому что я знала ее дозу, да и раньше частенько вытаскивала из клубов. Пары алкоголя ощущались издалека.

 —А вот и наше…ик… сокровище, ну надо же, приехала девочка… А так скучали все, так скучали, все думали и гадали, где же наша Наденька, где же? А она…вон как. А нам что? Остается лишь кричать, Надя, ну Надечка, где же ты? —язык заплетался, и через слово девушка оступалась на своих же мыслях, бессвязно бормотала откровенный бред.

Я смущенно отсела от Никиты, освобождая место для Наташи.

Брат резко встал и дернул ее в сторону, на что она зашипела и начала вырываться, покрывая его таким отборным матом, что я даже опешила.

—Везде она, везде! Меня ты замечаешь вообще?! МЕНЯ! — девушка начала оседать на пол и отбиваться от брата сумочкой прямо по лицу. —Дай же я поговорю с ней!

—Не смей и заткнись уже! — схватил ее за руку и потащил в сторону уборных.

Это не стало для меня прозрением или шоком, потому что Никита никогда особо не умел обращаться с девушками, и я часто ругалась с ним по этому поводу.

Говорила, что он ходит по краю и вполне может стать, как и отец, не знающим жалости животным. Шептала хрипло, что так нельзя, что если с его гипотетической женой такое было бы, или с дочерью, или на худой конец со мной? На что он однажды отшатнулся, словно от удара, и с ненавистью мне прошептал:

—Не смей даже сравнивать эту шваль с собой или возможной дочерью. И если когда-то я все же женюсь, я буду целовать землю, по которой ходит эта девушка.

—Так почему ты с ними водишься?

—Потому что не могу быть с той, которую люблю.

Сквозившая во фразе боль могла сбить с ног своей очевидностью. Я не стала спрашивать, кто она, но во взгляде Никиты скользила тонкая нить отчаяния. И мне хотелось бы верить, что он добьется ту, о которой так говорил.

Это был единственный раз, когда мы поругались в пух и прах в сознательном возрасте. Даже не разговаривали пару дней, пусть я искренне не хотела его обидеть.

 До одного рокового дня, который изменил все. После чего отец решил испробовать на мне очередной изощренный способ унижения за то, что я смела создать ему проблем. За провокацию. За то, что меня спас Никита.

А должен был просто спустить все на тормозах. 

В конечном итоге, все ради рейтингов. Цифр. И вот от моих действий рейтинг политика, Макарского Всеволода Анатольевича, мог упасть. Очень.

В приступе повышенной злобы мужина приложил меня о стенку головой. Я все еще помню, как брат забежал в комнату и накинулся на него, как летела мебель. Как я сидела и пыталась остановить кровотечение из носа. Как в агонии шептала Никите, что хочу уехать. Тело все еще помнит эту боль. Отрешенность и невозможность осознать, почему я. Почему со мной.

—Я не дам тебя в обиду, больше не дам, — утыкался в макушку брат и нежно гладил по голове, сжимая меня в спасительных и таких необходимых объятиях.

Я уехала быстро. Благодаря брату, который согласился на все ради меня.

Флешбек в очередной раз вскрыл рану, словно корочку содрала с едва затянувшейся ссадины. Ребята ничего не заметили, продолжали пить и веселиться, а я, чтобы снова не упасть в бездну эмоций, вышла из кабинки и направилась на балкончик, выходивший на прекрасный сад с умопомрачительной иллюминацией.

Пожалуй, это единственное, что обычно радовало меня в этом месте. Тишина. Звуки сверчков приятно щекотали ухо и погружали в сказочную атмосферу. Одинокая слеза скатилась вниз и прошлась руке.