Меня охватила паника. Откинув мокрые волосы с лица, я прижала ладони к щекам. Куда-то делись несколько часов. Я потеряла контроль над собой, и, похоже, это может повториться. Мне нужны были ответы. Тело покрылось холодным по́том, но я постаралась успокоиться и не думать о произошедшем. Я подошла к звонку для прислуги и позвонила.

Запах еды и звон стаканов привели меня по скрипучей лестнице в теплый общий зал с низким потолком. Я уже оделась в чистое, благоухала лавандой и лимонной водой и без страха пробиралась сквозь толпу посетителей к стойке.

– Простите, – обратилась я к жене трактирщика. Та швыряла дымящиеся тарелки на потертую поверхность стойки, а служанка подхватывала их и уносила в глубину зала. Я не была уверена, что женщина поймет мой аэдинский, но все же продолжила: – Я…

– Я знаю, кто ты, девочка, – произнесла жена трактирщика грубоватым тоном. Как и служанка, она говорила с легким акцентом, и я задалась вопросом – не говорят ли вообще все на Десятине на аэдинском. – Садись, я велю принести тебе поесть. Твой хозяин должен подойти с минуты на минуту.

Я открыла было рот, чтобы спросить, что это еще за хозяин, но женщина исчезла на кухне. Ответ был очевиден, хотя и крайне смущал. Она имела в виду Димери и думала, что я была его любовницей.

Любовница пирата. Что ж, это безопаснее, чем быть штормовичкой, хотя частенько случалось, что и они становились любовницами. Я повернулась, оглядывая зал в поисках свободного столика. Один нашелся у окна, там дуло, но хотя бы было тихо и чисто. Запахнув короткий плащ, я двинулась к столу.

Голоса вокруг слились в единый неразборчивый гул, и я неожиданно мысленно вернулась в трактир при гостинице, где прошло мое детство. Там завсегдатаями были деревенские жители, пастухи, лесники и усталые кучера, а не богатые купцы и офицеры с разных кораблей. Всюду звучал аэдинский, а не странная смесь языков. Но все равно это место напоминало о доме.

Я откинулась на спинку стула, не обращая внимания на порывы ветра, который проникал сквозь ставни. На мгновение мне удалось представить, что я снова в деревне, между Пустошью и холмами. И, конечно, именно в этот момент передо мной появился Джеймс Элайджа Димери с двумя стаканами и бутылкой очень дорогого красного вина.

– Мисс Ферт.

– Капитан Димери, – отозвалась я.

Напряжение не отпускало, но страха не было. Не здесь, в окружении простых и честных обитателей Десятины и тихого гула, исходящего от гистовых деревьев, разбросанных по всему острову.

– Вы выглядите куда лучше, – заметил Димери. Он распахнул плащ, на поясе виднелась пара пистолетов. – Приятно видеть. Надеюсь, вас никто не беспокоил?

– Никто, – спокойно ответила я, но что-то в его позе заставило меня обернуться.

За соседним столом разместилось несколько человек. Они сдвинули его так, чтобы полностью перекрыть мне путь к двери. Или не дать кому-то подобраться к нам с капитаном. Коренастый моряк, которого явно против его воли засунули в дорогой сюртук и парик, приветливо помахал рукой и оскалился в беззубой ухмылке.

– В порту стоит мерейский военный корабль. – Димери, похоже, проследил за моим взглядом. – Я решил, что стоит усилить вашу охрану.

– И заодно убедиться, что я не сбегу?

– А вы хотите сбежать?

И вопрос, и тот факт, что меня окружили со всех сторон, неожиданно лишили меня последних сил.

– Хочу, чтобы меня оставили в покое, – буркнула я.

А еще я хочу найти маму, хотя до сих пор не верю, что она у Лирра. Но этого я вслух не произнесла.

– Никогда не прощу себе, если оставлю вас, мисс Ферт. – Голос Димери был мягким и тихим. – Это все равно что убить собственными руками. Ну и как я могу бросить вас в чужом порту, зная, что за вами охотится Сильванус Лирр?