Я последовательно стал избавляться от верхней одежды, расстегивая дрожащими от волнения пальцами пуговицы на сюртуке и жилете. Снял шапку, размотал шарф – все равно он походил на петлю – и сел на скамью по свою сторону от парусиновой занавески.

Я вертел в руках потертую монету, пытаясь выдавить из талисмана последнюю каплю утешения. Пришедшее умиротворение напомнило о песне Мэри, и моя тревога за нее усилилась.

Я сунул монету обратно в карман, закрыл глаза и погрузился в Иное. Темные воды захлестнули меня, словно морская вода через проломленный корпус корабля. Полночь была наполнена ревом и шипением, могильным холодом и зимним ветром.

Слой мира людей становился все тоньше, пока стены корабля окончательно не растворились. Использованное при постройке судна гистовое дерево все еще можно было различить, но сквозь него виднелось бескрайнее черное море и леса Иного. Стрекозы тоже остались, они дремали и продолжали пульсировать таким же мягким светом, как и в нашем мире.

Любой, кто вошел бы сейчас в мою каюту, не заметил бы ничего необычного. Я по-прежнему сидел на полу, полураздетый, и мерно дышал. Но мой разум, мое другое «я» находилось в Ином.

Я был укрыт лишь зеленоватым свечением видящего. Нагой человек в мире, где ему не место. В мире чудовищ и видений, где прошлое и будущее не имели особого значения. И если бы не монета, я мог застрять там навсегда.

Сквозь призрачную древесину корабля стали проявляться далекие огни. Часть из них качалась на темной поверхности воды. Часть повисла в тумане беззвездного ночного неба. А часть цеплялась за огромные, перекрученные корни, которые образовывали лес, лишенный ветвей и листьев. Мне доводилось бывать в таких местах. Хоть я и не мог разглядеть все детали, было ясно – передо мной Пустошь. Темные воды вечно омывают ее корни, в которых скрывается бесконечное множество чудовищ.

Я сам стал одним из огней этого мира – зеленоватым, как лесная крона. Еще один ясно видимый мне огонек – Олень, гистинг нашего корабля, который излучал мягкий голубой свет.

Свободные гистинги, скользившие по Темным водам, светились нежной сапфировой синевой, а корабельные, запертые в мире людей, – куда более сочными оттенками цвета индиго.

Были и другие огни: янтарные, лиловые, жгуче-оранжевые, белые и серые. Бо́льшая часть обитала в лесу или за его пределами.

Я заставил себя выдохнуть и безвольно осесть. В глубине сознания незримые часы начали свой отсчет, и я принялся за работу.

Лирр. Я пытался вызвать его образ. В моем воображении это был мужчина средних лет, невзрачный, с обгоревшей на солнце кожей, жилистый, как все аэдинские моряки, жестокий и кровожадный. Я представлял себе его жертв, раздувшиеся в воде тела, истерзанные то ли пытками, то ли акулами и моргорами. Сожженные корабли и разоренные приморские деревушки. Изуродованные пленники, отправленные в дрейф в качестве предупреждения остальному миру.

Мои внутренние часы начали бить, и я всмотрелся в огни на горизонте, чтобы убедиться, что они не приближаются. Огни мирно танцевали на волнах, Темные воды Иного омывали борт корабля. Все спокойно.

Хорошо. Я мысленно изменил облик Лирра, пытаясь нащупать ту самую ниточку, которая приведет меня к пирату. Как я уже говорил Слейдеру, это было невозможно. Теоретически я мог увидеть в Ином любого мага, а Лирр был магом. Но мне нужно было хоть раз прикоснуться к нему в реальном мире.

«Докажи свою ценность или убирайся прочь с моего корабля».

Меня охватила паника, и холод пробрал до самых костей. Я мысленно проверил связь с собственным телом в мире людей и погрузился в Иное еще глубже.