Спустя минут десять народ полностью исчез. Аква и Сирена лежали молча: каждая думала о чем-то своем.

4. Глава 4. Таинственный наблюдатель

– Знаешь, я, пожалуй, прогуляюсь, – сказала Сирена. – Схожу, водички выпью со льдом, а то как-то жарко стало. Ты со мной?

– Что? Нет, я еще покемарю тут. Иди сама. – Сонно отмахнулась няня, но потом добавила серьезным тоном: – Не забывай, что нам сегодня работа предстоит еще.

Датчик Аквиной батареи все еще мигал красным, хотя ей ничего не мешало пойти домой и зарядиться обычным способом.

– Ага, – буркнула Сирена, завязывая топ, – работа у нас... А то я тебя не знаю: будешь валяться тут до самого вечера.

Аква ничего не ответила – только перевернулась на бок и поправила платочек.

Площадь располагалась в низине. Оттуда веяло прохладой и манящим запахом фонтана – самое то после валяний под солнцем. Раздражал разве что избыток суеты.

Уже на спуске Сирену обогнала хмурая уборщица: "Ну гляньте-ка, насвинячили, паскуды!" Из переулка выскочил шепелявый газетчик с криками: "Шок! На верфи промышляют дивершанты: вошьмая жертва жа неделю!" Он неуклюже раздавал газеты прямо на ходу, попутно извиняясь за отдавленные ноги.

С каждым шагом в направлении улья колоритных персонажей становилось все больше. Но Сирену это ничуть не удивляло, ведь обстановка здесь отличалась атомной стабильностью – никаких сюрпризов или новых лиц. Описывать происходящее можно было с завязанными глазами...

Вот на ступеньках сидит одноглазый старик: смотрит куда-то вдаль и нежно поглаживает то ли верного пса, то ли винтовку. Снизу поднимаются две молодые девушки с чем-то вкусным в руках: они переглядываются и играют бровями, вульгарно облизывая воздух. Сразу за ними пыхтит смешной мужчина в галифе, кителе и с оправленным золотом пенсне ­– торопливо что-то читает, неодобрительно трясет шевелюрой.

В самом конце лестницы, в небольшом кармане со сломанной лавочкой, облюбовал себе место кучерявый художник. Сирена задержалась и взглянула на его работу.

Творец педантично выводил детали, словно делал пластику лица собственной дочке. Мазок за мазком – девушка видела это сотни раз, но по-прежнему испытывала интерес к его роману с полотном. Казалось, можно стоять тут часами, просто наблюдая за движениями кисти...

– Как, ты говорила, оно зовется? – напротив мольберта нарисовалась пара простушек.

– Че-то типа "Закат над Нептуном"... ("Над Титаном!" – вырвалось у Сирены.)

– Тю, я б и валиком такое намазюкала, – бравировала женщина, повязав на голову грязную косынку.

– Ты шо! Говорят – заказ самого капитана! – пафосно сказала малярша, указав пальцем вверх. Обе рассмеялись.

"Идиотки", – подытожила Сирена. Она еще какое-то время сверлила взглядом спины в комбинезонах. Потом успокоилась и напоследок бросила: "Ты обязательно закончишь ее".

Художник на мгновенье прервался, будто хотел что-то ответить. Но слов не последовало – даже не обернулся.

Впрочем, Сирена не обиделась и лишь помахала рукой на прощание. Шлепая вьетнамками, она последовала к лимонадной сквозь группу лощеных бригадиров. Те по обычаю травили анекдоты и ни на кого не обращали внимания.

Кафешка встречала тишиной: внутри ни души, хозяйка похрапывала над желтым выпуском кроссвордов. Было видно, как с ее нижней губы накапала кривая лужица слюней.

"Гамарджоба, тетя Мгела! – нарочито громко поздоровалась гостья, как это делают в разговоре с глуховатыми людьми. – Как ваши дела, разгадали что-то новое сегодня?"

Сирена подняла калитку прилавка и подошла к дремавшей женщине: "Так, что тут у нас? – сквозь сумерки стала читать мелкий шрифт в ячейках. – Бараний горох – это нут. Давайте я напишу... блин..." – Ручка совсем не хотела писать, а только рвала страницы.