Но… Извиняться и сожалеть о содеянном не в его характере.

Он оборачивается и мы встречаемся взглядами.

Набираю полную грудь воздуха и произношу:

- Спасибо за приглашение, Кирилл. Только… дай ребенку Новый год отпраздновать, хорошо? 

Вильцев заглядывает в гримерку.

- Ты посмотри на дочь!

Щеки вспыхивают, когда он ее так называет. Как будто… имеет в виду, что Ника его. 

- Вы едете прямо сейчас! - заявляет безапелляционно и выходит прочь. - Потому что нечего здесь торчать… Вечер не для сенсаций организован, - цедит сквозь зубы.

Вильцев удаляется и я слышу как он зовет водителя.

Не изменился за годы. Только хуже стал… 

- А дядю Кирилл зовут, да? - встает рядом со мной Бусинка.

Я замечаю, что она в самом деле трет глаза.

- Да, - приходится признаться.

И тогда дочка огибает меня.

- Дядя Кирилл, а можно нам на фейерверк? 

Смотрю как Вильцев застывает в проходе.

Мгновение. Два. 

Он поворачивается. 

- Может ты с нами хотел бы посмотреть?

Он улыбается и я вижу ямочки на его щеках. Совсем такие как у Ники.

- Ладно, непоседа.

Черт. Почему, когда он говорит так, у меня сердце замирает?

- С-спасибо, - через силу говорю я. - За Нику.

Он расправляет плечи и как ни в чем не бывало прибавляет:

- Пожалуйста.

Стараюсь с Вильцевым не встречаться. Мне правда неприятно от того, что он сказал: я якобы порчу ему праздник. Поэтому стараюсь быть полезной: помогаю накрывать стол для работников в малом зале, пока одна из официанток не просит меня выйти в коридор.

- Вас зовут, Анна.

Вышагиваю наружу, вытирая руки о бумажное полотенце. Кто там, водитель? Резко останавливаюсь, потому что за дверью Татьяна.

- Поговорим? - подзывает меня жестом.

Я несколько мгновений сомневаюсь.  

Татьяна одета в красивое струящееся белое платье и выглядит она скорее смущенной, чем готовой нападать.

Дурацкая встреча, но деваться похоже некуда.

- Да?

- Мне понятно, почему Кирилл к тебе так тянется. Вот правда, - Татьяна смотрит в сторону, как будто избегая моего взгляда. - Он думает твоя дочь могла бы быть…

Она прерывается и смотрит мне прямо в глаза.

- Но ведь это не так?

Кашляю. 

Да какое ей дело?

- Дослушай, пожалуйста, - трогает мою руку. - Кирилл был в глубокой депрессии, когда сидел из-за ложного обвинения…

Татьяна смотрит мне в глаза и я чувствую, что щеки вспыхивают от невысказанного обвинения.

- Долго не мог в себя прийти. Он только благодаря моей заботе восстановился.

- Думаешь это я? - вырывается само по себе.

Она делает скорбное личико.

- Это не мое дело, - чеканит Татьяна. - Я про другое хотела сказать. Ему дали семь лет. И, Ань, я его оттуда вытащила спустя четыре года. Через связь с одним чиновником. 

Обалдеть…

- Кирилл знает, хоть и был против такой жертвы. Как и знает то, что от этих встреч родилась моя Алиса.

Мне кажется, я слышу как сердце в груди начинает грохотать. 

Серьзно?

- Только подробностей о том, что вытворял со мной этот толстый, пятидесятилетний урод, я Кириллу не рассказывала.

- Я… - становится прямо не по себе. - Я правда не хочу в вашу семью лезть.

И слушать эти мерзкие подробности.

- И хорошо, - говорит Татьяна по-прежнему глядя в сторону. - Кирилл нас Алисой не оставит. Он говорит… говорил мне с самого начала, что девочка ему как родная. Так что наш брак не то чтобы договорной. Он, Аня, основан на очень… нежном к друг другу отношении.

Меня будто только что ударили под ребра.

А Татьяна словно бы этого не замечает.

Невеста Кирилла разворачивается и медленно-медленно, буквально грациозно бредет по коридору, а я думаю о том, смогла бы я пойти на что-то подобное.

И почему она? 

Мерзкий привкус во рту и ощущение чего-то разбитого. Потерянного.