Я пригрозил идиоту, что если еще раз осмелится что-то вякнуть, я лишу его всего, что он заработал.

Но оказывается это не останавливает Аню.

Рядом оказывается Татьяна и нежно берет меня за руку.

- Пойдем…

И мы отходим к журналистам, которые уже вовсю щелкают затворами, запечатлевая нас для нескольких изданий. 

Я тут прямо как главное блюдо. Так и крутятся около меня.

Понимаю, зачем это нужно Татьяне - это на пользу пойдет и моему бизнесу и предвыборной кампании её отца. Но после случая с Вероникой я действительно задумался о том, каково родителям больных детей и на пиар мне плевать. Вот это все для меня лично от чистого сердца.

Поэтому даже вспышки камер не раздражают.

Но я почему-то не могу отвлечься от мыслей об Ане и Веронике. Если девочка, сказала, что их выселили, то где ее менеджер-то сейчас? Почему не позаботится о ночлеге? Ребенок останется на улице в минус двадцать практически.

Бред. Идиотизм. 

Когда меня раньше чужие волновали-то? В особенности дети. Я вот только к Алисе со временем начал привыкать, которая внебрачная дочь Татьяны, нагулянная тоже от какого-то политика. Сначала вроде сторонился, а потом привык что ли, во мне появилось что-то родительское.

Но с Вероникой что-то вообще не то. Втемяшилось же в голову, что эта моя может быть. И я как бешеный стал.

Нахожу приличный предлог покинуть тусовку деятелей культуры. 

Ладно. Неприличный. Я просто сказал, что у меня дела.

Оглядываюсь, разыскивая взглядом эту парочку. Ну где они могут быть? 

Ах да, девочка же что-то говорила про гримерку.

Шагаю туда, пока никто не обратил внимания на мое отсутствие. Меньше всего хочу сейчас что-то Татьяне объяснять, потому что и себе объяснить не могу.

Распахиваю дверь и на минуту застываю.

Обалдеть! Батарею прорвало. 

Прямо посередине радиатора зияет широкая трещина и оттуда свистит напор горячей воды. Даже пар поднимается.

Вероника плачет, Аня прижимает к ногам мокрое платье.

- К-кирилл? - оборачивается ко мне. - Уйди. Или… Нам надо позвать Гарика. Мы что-то не так повернули…

Нет. Скорее тут ни к черту водопровод.

Достаю из кармана мобильный и набираю водителю.

- Собирайся. Ты отсюда уезжаешь.

- В смысле? - они обе одновременно смотрят на меня.

- В смысле моя квартира сейчас пустая. Я до двенадцати тут, а потом мы едем с невестой и дочерью за город. Переночуешь и освободишь как… - тру пальцами лоб, ничего дельного не приходит в голову. - С жильем разберешься. 

Прикусывает губы, но по тому как щурится Аня я понимаю, что ей неприятно. Больно. 

А как больно было мне ты, к счастью, не помнишь.

- Это не обсуждается! - делаю решительный жест. - Мне к чертям собачьим не нужен такой вот пиар с тобой в главной роли!

Она молчит, только губы дрожат. 

Ч-черт! Опять я был слишком настойчив.

- И виолончель заберешь, - добавляю другим голосом. - Я ее не трогал. Даже с места не переставлял.

Выхожу в коридор, собираясь проконтролировать чтобы они поехали ко мне, а не куда-то еще. 

Это глупо, да. Но мне почему-то необходимо это сделать.

- Ну и как теперь? Тебе все еще нравится этот дядя? - доносится голос Ани из-за полуприкрытой двери за моей спиной.

- А мы правда поедем к нему домой? - задорно кричит Вероника.

Ее мать вздыхает.

12. Глава 12

Анна 

Он снова меня спасает!

Вместо ненависти, которую я испытывала к нему все эти годы, которую я… должна испытывать к нему, в моей душе пробуждается тихая благодарность.

Но ему-то это всё зачем?

Распахиваю дверь, думая об этом.

Если бы у Кирилла была совесть, я бы еще могла объяснить помощь нам с Никой желанием Вильцева извиниться за то, что он сделал с моей мамой.