Горячий воздух дрожал вокруг печи. Девушки брали кирпич с железных поддонов и перекладывали в деревянные лотки. Как только Би взяла в руки красноватый прямоугольник, ее жалкая защита мгновенно истлела. Закусив губу, она молча делала свою работу. Голова кружилась от жара и боли. Мутило, хотелось пить. Она то и дело сглатывала, пытаясь бороться с тошнотой, подступающей при каждом новом соприкосновении с раскаленными кирпичами. Надзирательница несколько раз проходила мимо, обязательно задерживалась рядом с ней, внимательно следя, чтобы та клала груз аккуратно и ровно.

– Доброго дня! Как у вас идут дела? – неожиданно, прежде всего для Дерны, Амир появился в дверях и пошел среди женщин. Его красивое смуглое лицо уже через минуту стало сосредоточенно хмурым.

– Почему работы идут без огнеупорных рукавиц? – спросил он, как раз остановившись около Би. – Почему вы не взяли защиту?

«Боги, какая наивность. Сама не взяла, конечно! И что он ждет в ответ, что я ему скажу правду?».

– Сир, рукавиц на всех не хватает, – ответила за нее Дерна.– Кому их не хватило, берут перчатки или наматывают ленты. 320-я не взяла ничего сознательно. Ведь так?

Амир внимательно посмотрел в усталые серые глаза.

– Да, я сама не взяла, – тихо сказала Би. Начальство меняется слишком часто, а Дерна, говорят, здесь уже полжизни.

– Покажите ваши ладони, – попросил интендант. Вроде и приказал, но по-доброму. Би не заметила сама, как протянула ему руки. Пальцы дрожали. Багровые, кое-где очень глубокие ожоги одним видом вновь вызвали у нее тошноту. Би закрыла глаза.

– Тааак,–  протянул Амир и крикнул громко, чтобы слышно было каждой. – Объявляю перерыв! Все встают в ряд и показывают мне руки.

Оказалось, что кроме нее, еще трое девушек работали практически голыми руками. Их пальцы и ладони обожгло сильнее всего. Но так или иначе ожоги получили все, кто таскал кирпичи без специальных рукавиц.

– Все получившие ожоги сегодня на работах, немедленно отправляются в медпункт. Номера БИ 320, ЛИ 215, Н50, У401 освобождаются от всех видов работ на три дня. Работы на обжиге на сегодня считаются закрытыми. Дерна, как только закончите здесь, зайдите ко мне в кабинет! – впервые за те несколько месяцев, что новый начальник заступил в должность, люди услышали, как он рассерженно повысил голос.

***

Габриэлла вошла к медсестре последней. Та посмотрела на ее руки и напустилась на нее:

– Ты что, специально ищешь приключения себе на голову, Би?

– Нет, они на меня сами падают, – попыталась пошутить девушка.

– Сами падают, а ты терпи…– ворчала она.  Би и терпела. Чему-чему, а долготерпению «Иннос» учит лучше и быстрее всего.

Пока Лора спасала обожженные руки, Би повторяла молитву, придуманную специально, чтобы однажды не забыть кто она на самом деле: «Я Габриэлла, дочь Меабитов, принцесса по рождению и воле Богов. Я королева-мать!». Она твердила эту фразу перед сном и с утра, когда особенно тяжело давались работы, когда гнев надзирателей обрушивался на нее, когда страх за беззащитный родной комочек в «Домике» затмевал разум. Она оказалась в аду, не успев умереть. Поэтому рассчитывала выжить и выбраться.

***

Всю последующую неделю Дерна ходила угрюмая, но арестанток не задирала и не штрафовала. А Би, на всякий случай, сама старалась не попадаться ей на глаза. Она жила ожиданием, от посещения до посещения малыша. Тем женщинам, у кого дети были внесены в дело, выделялось 15 минут три раза в день на посещение ребенка. Как мало это для материнской любви. Но как много для горстки «островных» детей. В «Домике» жили 25, в большинстве своем худеньких, бледных ребятишек. И далеко не ко всем приходили матери. Многим дети были нужны лишь ради дополнительного пайка. Габриэлла завидовала тем, кто мог не таясь навещать своего малыша, и искренне негодовала, что этим волшебным правом кто-то пренебрегает. У нее были жалкие тайные ночные вылазки на счастье вдыхать нежный запах темной макушки ее мальчика.  Для сына Би тоже придумала молитву. Прижимая его к груди она шептала: «Ты Илиас, сын великих Каймиаров и отрада Меабитов, властелин всех людей под ликом Солнца». Мальчик счастливо улыбался. Смуглый, с вьющимися как у отца волосами, он совсем не походил на свою мать. Только серые глаза выдавали в нем родство с меабитами.  «Мы обязательно выберемся отсюда. И я тебе подарю весь мир», – говорила ему Би. А в душе, как ил в стоячей воде, поднимался страх, что этого никогда не случится. Фраза Амира о статусе сверхсекретного военного объекта, присвоенного лагерю, не давала покоя. Королева была уверена, что это все произошло только из-за ее присутствия здесь. «Шан, если это все ты, однажды я буду стоять и с радостью смотреть на то, как тебя расстреляют», – со злостью думала она, качая на руках его наследника.