- Ох уж эти женщины! – дядя залпом осушил остатки бокала. И торопливо налил из другого графина – ярко-рубинового. Себе и племяннику. – Искренне сочувствую, мой дорогой мальчик. Ты расскажешь мне эту грустную историю своими словами?

То ли пьяный Гай Валерий Марцелл Флавиан Талес тоже любит любовные драмы, то ли хочет выслушать версию племянника и сравнить обе.

Скорее – первое. Да и второго можно не опасаться. По вполне понятным причинам.

- Я влюбился в одну даму. Вдову. Она – необыкновенная женщина!

- Такое часто бывает! – дядюшка пьяно хихикнул и подмигнул, подливая еще. Себе и племяннику. – Вот была раз у меня…

Алексис с дороги предпочел налегать на фазанье жаркое и перепелов в желе. Но всё равно в голове уже предательски шумит. Слишком мало опыта в возлияниях. Потому как прежде каждый третий бокал…

Может, дядя так увлечется собственным прошлым, что напрочь забудет чужое? Пусть и недавнее?

- …в кого же влюбляться, если не во вдов, мой дорогой племянник. Помню, знал я одну… За замужнюю матрону можно схлопотать дуэль с ревнивым рогоносцем. А ревнивые рогоносцы все почему-то сплошь – хорошие дуэлянты…

Не все. Дядюшка – вряд ли. Хотя, возможно, он – рогоносец не ревнивый.

- Да… о чём я? О матронах! Так вот – о них лучше забыть. А девицу в жены всё равно подберут родители. И правильно. Надо же, чтобы порядочная, из хорошей семьи...

Вряд ли тогда кузину Валерию посчитают подходящей невестой. Хотя змеи знают, какие в этой Сантэе семьи числятся в хороших. Может, тут и тетушка – из такой. В тридцатом поколении. Прямой потомок какого-нибудь языческого бога. В Квирине такое вспоминать любят.

- А то от дурной матери…

Впрочем, может, дурная мачеха не в счет? Как и вечно пьяный отец? И дом – не респектабельный, а терпимости?

В голове жужжат пчелы. Всё сильнее. И навязчивее.

Плохо.

- Вот моя Валерия… И Марцеллина…

Алексис, ты - дурак? Слушай внимательнее. Может, дядя как раз о дурном влиянии мачехи и говорит?

- …Валерии повезло со второй матерью. Клодия – прекрасна и целомудренна, как виргинка.

Ага. А дядя – трезвенник, как магистр михаилитов.

Вот только на самом деле, увы, слеп как крот.

- Дядя, я искренне рад за вашу семью.

В Мидантии Алексису крепко-накрепко советовали держать язык за зубами. И не лезть в бутылку. И не в свое дело.

- Ну так что с твоей прелестной вдовушкой, дорогой племянник?

Считать дядины бокалы Стантис уже бросил. Как совершенно бессмысленное занятие. Проще измерить, сколько влезет в четыре пузатых квиринских графина. И отнять примерно два полных бокала.

- Увы, дама благоволила не только ко мне. – Если отпивать по глотку на бокал собутыльника – может, сильно не опьянеешь? Сильнее, чем уже? – Точнее – ко мне меньше, чем к моему предшественнику. И тут он посчитал связь с ней слишком обременительной. И предпочел оставить прелестницу и уехать в путешествие по южным графствам. Видите ли, дядя, у моей вдовы… - Звучит жутко! Как обледенелой сталью по коже! Щекотно так… – У моей красавицы были братья. И им вовсе не хотелось, чтобы их сестра была счастлива, не вступая в новый брак.

Хоть сами - закоренелые холостяки и бабники. Все трое. И в силу последнего – в дуэлях по уши.

- Что за дикость?! – пьяно возмутился дядя. - С кем же весело проводить время, если не с вдовами? Нельзя же порядочному мужчине довольствоваться лишь женой и куртизанками! У вас ведь там даже рабынь нет!

Что речь идет о неженатом племяннике, квиринский родственник успел уже забыть.

- Увы, на сей вопрос они не придерживались наших с вами взглядов, - вздохнул юный мидантиец.

- Значит, они запретили вам с ней встречаться… Погоди, Алексис, а разве братья могут распоряжаться судьбой вдовой сестры? Что это за новые порядки у вас там, в Мидантии, завелись?