После некоторого промедления дознаватель протянул ей лист бумаги и огрызок карандаша, но продолжил задавать вопросы по типу: а видела ли она кого-то еще? Узнала ли кого-то из слуг? А тех, кто изображен на картинах? Как обращался к нему Джонатан?

– Понятненько! – резюмировал тип с совершенно не идущими ему усами.

Что ему было понятно? Лире бы очень хотелось знать это. Но она и рта не успела открыть, чтобы просить поделиться с ней этим.

– Отведите ее в камеру, – бросил Траубе, когда она отдала рисунок. – С глаз с нее не спускать!

– Что?! Но я же рассказала вам всё!

Она пыталась вырваться из рук, схватившего ее стража.

– Там не было никакого короля! Вы же слышали!

Сказать, что Лира была обескуражена означало ничего не сказать. Она все рассказала этому сыскарю и в малейших подробностях. Из этого должно было быть абсолютно ясно, что она не причастна ни к какому покушению и он должен отпустить ее!

– Иди! Иди! Иди!

Лира замерла на ступеньках винтовой лестницы, потому что увидела крысу. Она до чертиков боялась этих животных была босиком, боясь, что оно может цапнуть ее за пятку.

– Марта?! Ты тоже тут!

Знакомый мальчик бросился к прутьям решетки,

– Но за что тебя?!

– За покушение! – буркнула она, разглядывая убранство казематов. – Только бы знать на кого?

– Молчать!

Лиру втолкнули в мерзкого вида камеру с кучей соломы в одном углу и удобствами в другом.

– За что?! За что?!

Пузатый и очень противного вида тюремщик загремел связкой ключей.

– За покушение на короля!

Дождавшись, когда за ней запрут дверь темницы, они приблизилась к стене клетки. Стеной ее можно было назвать натяжкой. Королевские казематы представляли собой ряд клеток пристроенных к друг другу в два ряда.

– Но там ведь не было никакого короля? – проговорила она, вздрогнув от очередного молчать.

Она продолжила говорить шепотом.

– Или мы убили его шкафом, в котором были?

Чумазый мальчишка двенадцати лет смотрел на нее с любопытством, сунув лицо между толстенных прутьев решетки.

– Нет. Мы никого не убили. Вот только напугали этих расфуфыренных дур.

Лира приподняла бровь. Сразу видно, что они с тем типом родственники – они одинаково плохо отзываются о совершенно незнакомых им женщинах.

– Тогда я ничего не понимаю.

Вишневецкая прошлась по крошечной камере, позаглядывала по углам, поморщилась, потом сдержала рвотный позыв, да и уселась на то, что называлось кроватью. От соломы под ней очень сильно воняло гнилью, а еще она колола ее нежный зад.

– Если только на нас не пытаются сделать крайних.

Она оперлась о прутья, радуясь тому, что успела сделать деликатные дела в комнате с настоящими удобствами, а не с дыркой в полу, в которой уже плавал труп крысы.

– Не переживай ты так! – сказал Джонатан, насупился и добавил очень и очень громко. – Дядя во всем разберется!

Наверняка он хотел, чтобы его услышали тюремщики, собравшиеся у замеченного Лирой стола с картами, деньгами и разбросанными костями.

– Он не последний человек в королевстве!

– А кто он? – полюбопытствовала она, усаживаясь и пряча под себя пятки.

Холод подземелий давал знать о себе – она стала замерзать. Бриджи и тонкая рубашка вряд ли могли согреть ее.

– Сэгхарт!

В голосе пацана сквозила гордость, и Лира слабо улыбнулась этому чувству.

– А по-русски?

Лира прикрыла глаза, отругав себя за несдержанность. Хорошо, что этого не слышит сыскарь! Этот бы обязательно решил, что она дивергент и уже собирал петлю-макраме для виселицы на главной площади!

– В смысле кто это? – она похлопала по соломе рядом с собой. – Садись давай!

Мальчик помедлил, но устроился рядом с ней, прислонив ее плечо к своему. Так стало намного теплее, а еще спокойнее.