– Ешь хоть всю. Только положи к себе на тарелку. Вас что, не кормят в этой вашей Невидимой академии?

– В Академии невиданных наук, – поправил Ник. – Кормят. Чуть повкуснее, чем живыми кроликами.

Харви ничего не ответил. Он искренне не знал, что сказать.

– Пока мы тут едим, – сказал Ник, что в переводе означало «пока я в считаные минуты уничтожаю целую лазанью», – объясни мне вот что. В этих книгах много говорится о добровольном согласии. Я, конечно, знаю, что означают эти слова, но может быть, вы, люди, вкладываете в них какой-то особый смысл? Почему эта тема затрагивается так часто? Она очень важна?

В глазах у Харви потемнело от ужаса. Жалко, что здесь нет Роз. Она замечательная в целом, и особенно – в объяснении таких вот тонкостей. Потом он еще сильней ужаснулся, представив Роз в тесном общении с волшебником.

Вопрос был чудовищный, но он все же попытался ответить.

– Это очень важно. Ты уверен, что женщины… с которыми ты был близок… гм, хотели этого?

Ник озадаченно склонил голову набок.

– Обычно люди бросаются мне на шею и срывают с меня…

– Прекрасно. Значит, они дают невербальное согласие, – торопливо сказал Харви. – Хватит об этом. Прекрати. Сейчас же.

Но Ник продолжал уплетать лазанью и рассуждать вслух. Харви со всеми его переживаниями не был ему интересен ни капельки. Он ел со скоростью света, однако безупречно соблюдал манеры. Харви заподозрил, что тут не обошлось без колдовства.

– Согласие – это… примерно как продаешь душу?

– Нет!

Ник испуганно отстранился.

– Слушай, деревенщина, никто ни у кого не отнимает душу силком. Ведьмы и чародеи должны дать согласие на то, что дьявол заберет их душу. По-моему, неплохая аналогия.

Это было до ужаса неправильно, но Харви почувствовал, что у них появляется почва для споров.

– Не знаю, как у вас организована продажа души, – небрежно бросил он. – Вы реально поклоняетесь Сатане?

– Да, – ответил Ник безмятежным голосом, как будто речь шла о погоде. – Записываем наши имена в Книгу Зверя, и наши души переходят в собственность Сатаны. А вы, люди, что делаете со своими душами?

– Гм. Мы, люди, бережем свои души.

– Зачем? – спросил Ник. – Для чего они вам нужны?

– Просто бережем, и все, – ответил Харви.

– До чего же нерационально. Вы могли бы обменять их на вечную молодость и красоту, на магические способности.

В чем-то это звучало весьма разумно. Ник рассуждал о продаже собственной души таким же небрежным тоном, каким ребята, захаживающие в церковь раз-другой в год, рассуждают о пасхальной службе.

Роз очень ясно говорила: надо быть толерантными к любым религиям. Харви не был уверен, относится ли это к поклонению Сатане.

Роз была верующая. Возможно, поневоле, потому что ее отец бы священником, но рядом с ее отцом или в его церкви Харви всегда чувствовал себя не в своей тарелке.

И Томми был верующим. Он всегда носил на шее мамин крестик. Распорядитель похорон, приехавший из Ривердейла, отдал этот крестик Харви, и он не знал, что с ним делать. Таскал в кармане джинсов, постоянно чувствуя его тяжесть. Носить на шее казалось неправильным, закинуть куда-нибудь, чтобы собирал пыль, – тоже.

Харви не знал, как относиться к миру, где монстрам позволено спускаться в шахты и пугать маленьких детей, миру, где ведьмы убивают людей, как убили Томми. В наши дни трудно сохранить веру во что бы то ни было, но он хорошо умел отличать, что правильно, а что нет.

– Думаю… – заговорил он наконец, – я бы лучше сберег душу и сам решил, что я хочу с ней сделать.

Ник пожал плечами, словно говоря: поступай как знаешь. Лазанья к этому времени полностью исчезла.