Надар напряженно сопел, но молчал, как топор в колоде.

– Что это? – Мави недоверчиво пожевала нижнюю губу.

– Ром. Янтарный ром, – добавил Максимус с некоторой гордостью, как будто лично привёз его из своего королевства.

– Любовь моряков и пиратов? – уточнила она, вспомнив прочитанные истории.

– Пусть будет по-вашему, – усмехнулся Максимус. Слегка выдающийся подбородок, гладко выбритый, говорил о непобедимом упрямстве и могучей энергии. На красиво очерченных губах змеилась насмешливая полуулыбка.

– Никогда не пробовала.

– Видимо я здесь, чтобы это исправить.

– А если мне не понравится?

– Представьте, что это лекарство, – невозмутимо заметил Максимус и поднёс к губам свой кубок.

Мави повторила движение, поднося к губам. Благодаря дрожащим рукам, нечаянно пролила вино, и красная, словно кровь, капля потекла по подбородку, затем по шеё и скатилась в ложбинку между грудей.

Максимус застыл на ней взглядом.

После первого глотка она закашлялась:

– Не ожидала, что ром окажется таким крепким напитком.

– Едва ли моряки, стали бы пить что-то слабо хмельное, – язвительно бросил Надар, поднося к губам свой кубок.

– Не в настроении, Ваше Высочество? – тихо спросила она.

– Не ваше дело, – Надар так сильно злился на неё, что мог хоть сто лет без передышки скрежетать зубами от ярости. – Так открыть своё истинное лицо – непростительное легкомыслие, – тут он понизил голос почти до шёпота.

– Да разве ж произошло что-то, что было бы достойно вашего интереса?

– Я смотрю, вы любительница непередаваемых ощущений! Здесь полно коршунов, отслеживающих такую привлекательную жертву на закуску, – говорил так тихо, что даже слуги, пролетавшие мимо, слышали лишь неразличимый шепот. Но Мави различала каждое слово.

– Ещё один мужлан на моём пути погоды не сделает, – сказала она, подобрав самую сладкую из своих улыбок.

Горячая волна пробежала по телу короля, это был не жар – гнев. Молодой слуга, что принялся подливать ему вино, промахнулся. От неожиданности Надар подпрыгнул чуть не до потолка.

– Простите, Ваша Светлость, – юноша неуклюже взмахнул руками.

– Ты, мать твою, совсем ума лишился? – король яростно схватил его за грудки, тряся и грозя разорвать тонкую ткань рубашки.

Перепуганный слуга залепетал:

– Мне жаль. Простите меня.

Максимус рванул прямо к Надару и зашептал ему на ухо:

– Прости растяпу, он не заслужил такого! И ты уже здорово напугал свою невесту, – сказал он чересчур громко.

Эти слова немного отрезвили Надара. Он обернулся на Мави. О, Боги! Изумленно-испуганные, широко распахнутые глаза блестели. Грудь Дочери Дракона прерывисто подымалась.

Он буркнул слуге:

–Сгинь!

В конце концов Надар перестал обращать внимание на Мави.

Ей так показалось. И Мави стала осторожно вглядываться в ничем не примечательную с виду обстановку замка. Серые стены украшали простые, потрёпанные гобелены, с изображениями конной охоты, не бог весть какой давности. Окна были закрыты тяжелыми портьерами. С балочного потолка на цепях свисала пирамидальная свечная люстра. Её взгляд скользил от серебряной стрелы размером с копье, к нефритовому мечу и шлему из кованого золота в виде головы дракона. Насколько неприступным выглядел замок снаружи, настолько же холодным он оказался внутри. Ужин шёл ходко, короли и вельможи разговаривали с интересом, ругали погоду, дороговизну.

Тон задавал Надар.

– Что у нас нового, Арвен?

Начальник королевской стражи взглянул на короля:

– Новости исключительно о погоде. Люди плачут, а боги смеются.

– В Мирикле раньше такого не было, – тихо подтвердил первый казначей. Его морщины, залепленные белилами, походили на трещины стен, у которой известка таяла под дождем. – Разрыв между природой и человеком становится особенно заметным.