– А если я умру прежде, чем исполню приказ? – спросила я, но образ уже растворился.

Я пробудилась, не получив ответа.

– Что ты видела? – спросил Туру, нависая надо мной и пристально глядя в глаза.

– Море и туман, – слабо пробормотала я.

Тот снова закусил щёку и выпрямился.

– По моим наблюдениям, печать прижилась. Теперь ты полноценный берсерк. Поручаю управление профессору ЛеГоду и любому, кому он доверит управление над тобой. Устная подпись: «Учитель Туру».

Голова раскалывалась. Я мечтала закрыть глаза и уснуть, чтобы скинуть оковы острой боли. Туру помог мне встать и даже сопроводил до выхода. Я нашла в себе силы добраться до двери комнаты. Тошнило. Чёрные стены смешивались с красным ковром и кровавым потолком. Огни кружились в хороводе. Я потеряла равновесие и рухнула на пол. Ко мне подбежали и схватили за плечи. В свете лампочек, слепивших меня, не удалось ничего рассмотреть. Сильные руки подняли, как пустой бумажный пакет, и понесли в комнату.

Я услышала сигнал поезда, шумный и скрипучий, а потом знакомый голос: «Открывай глаза».

Всё плыло. Я видела только очертания и чёрные фигуры. Потом желеобразная жижа полезла из горла, мне показалось, что кругом голоса, что-то говорящие. Я опять провалилась в забытьё.

Помню свет, одеяло, другую на ощупь одежду на себе. Темноту, шум и внутреннюю боль. В груди разрывалось, в голове распирало. Жидкость во всём теле остановилась и стала забиваться под кожу.

– Что с ней?

Молчание.

– Очнись.

Молчание.

– Умирает…

Я не умру. Я здесь. Достаньте меня из кромешной темноты, где руки мертвецов цепляются за плоть и тянут вниз, сдирая её и довольствуясь этим. А там, наверху, есть свет, есть мягкие кисти, которые готовы вытянуть меня отсюда. Да только до них не дотянуться, за них не ухватиться. Иначе они мне не помогут.

У меня есть дело, которое я должна завершить. Есть люди, которые нуждаются во мне. Я должна открыть глаза. Я смогу дотянуться, схватиться. Только не отпускайте меня. Умоляю… Я жива и буду жить!

Веки поднялись. В углу стоял стул. На нём сидел Клий. Он спал, а я попыталась позвать его. Брат суетливо поднялся на ноги и протянул мне минералку. Я пила. Не помню. Да, пила. И снова провалилась в забытьё.

Утром следующего дня окончательно пришла в себя. Клий продежурил около койки сутки и сейчас был похож на переваренную морковь.

– Ну ты и выдала вчера, – устало пробормотал он. – Полиглот весь вечер отдраивал комнату.

– Не понимаю… – уточнила я.

Клий пододвинулся ближе и похлопал по плечу.

– Иду я вчера в комнату после посвящения. Голова раскалывается. Дышать трудно. Смотрю, – сделал он паузу и выставил ладони, – ты ползёшь по ковру. Я подбегаю, а ты что-то бормочешь. Так и не понял. Я подхватил тебя и занёс в комнату, а тебя начало рвать. Пришли Полиглот и Мося. Полиглот остался, а я и сосед понесли тебя в медпункт. Знаешь, как я страдал, когда тебя вырвало на меня в дверях медкабинета. Полминуты не хватило, чтобы избежать подобного унижения.

Я закрыла лицо ладонью и села.

– Кто-то знает об этом?

Клий потёр подбородок и ответил:

– Туру, поскольку ставил печать. Охранники, которые видели нас по пути. Учитель Миля, который выходил из тира, когда я бежал с тобой на спине и командовал соседу открыть входные ворота. И медперсонал. – Брат помычал и резко вздохнул. – Ах да. Ещё вездесущий ЛеГод. Его огорчило твоё состояние, и он попросил Туру проверить тебя на наличие скрытых печатей. Но тот вроде бы заступился, однако лично попросил меня проводить тебя к нему в кабинет.

Я зажмурилась и спустила ноги с койки.

– Сама к нему собиралась, – пробормотала я и осушила стакан с минералкой. – Нужно уточнить пару деталей. И можешь не провожать. Я нормально себя чувствую.