– Маша, что ты читаешь? – поворачиваясь к сестре, спросила Зоя.

– Чушь какую-то, называется «Сердце и дневник» – не хотя ответила сестра. В основу этого рассказа был положен дневник 11летней ленинградской школьницы, Тани Савичевой.

– Ладно, читай, читай. Это я просто так спросила. – и старшая сестра погладила волосы Маши.

– Зоя, расскажи как у тебя дела? Как учеба? Наверно интересно, да? – поворачиваясь лицом к сестре, спросила Маша, и пристально посмотрела в глаза – Интересно?

– Да, Маш, очень интересно… – ответила Зоя, а про себя подумала, «Когда нечего есть, знаешь, как интересно?»

– Расскажи, что-нибудь интересное. -попросила сестра.

– Что тебе рассказать, про учебу или про нашу жизнь? – с вздохом спросила Зоя.

– И про то и про другое…

– Хорошо, расскажу про учебу, это намного интересней, чем наша жизнь там. Я приехала, и поселилась в общежитии. Там уже жили три девчонки, одна из них моя ровесница. Они такие хорошие люди… У нас как у Мушкетеров «Один за всех, и все за одного». У нас существует казна, в которую мы сдаем деньги, чтобы потом, что-нибудь купить, и приготовить. Готовим по очереди, то я, то Светка, она у нас старшая, ей двадцать один будет. Как раз за день до ее дня рождения, я должна буду ехать. Праздник будем отмечать, еще не знаю, как, но будем. – Зоя говорила это так легко, как будто рассказывала один забавный случай из своей жизни. Сестра внимательно слушала, и отчасти завидовала. Маше надоело жить здесь, учить эту литературу, историю. Это были ее нелюбимые предметы. По математике она многого не понимала, но, спросить мать, боялась. Мария Лачугина не решалась, так как видела, что мать работает допоздна и готовит каждый день, она очень устает. И может сорваться, если Маша сделает это не в настроение, или не вовремя. Мария слушала сестру и представляла себя на ее месте. Она бы очень хотела жить так, как живет Зоя.

– Зоя, а в твоем Университете, вы учите какие- нибудь языки? Мы начинаем с этого года английский… – с деловым видом произнесла Маша.

– Да, моя группа учит английский, другие – немецкий. А потом, на третьем курсе я буду учить латинский. Говорят он такой трудный. Его будет вести одна женщина, она очень строгая, Маш, ее никто в Университете не любит, ее все бояться. Я её ни разу не видела, но уже не хочу, чтобы она у нас вела. – Пожаловалась студентка.

– Знаешь, а у нас тоже есть одна злюка. Правда, она не учитель, а директриса…

Девчонки долго говорили, и обменивались мнениями. Болтали про школу, про дружбу и любовь, про родителей. Они говорили и говорили. За окном комнаты потемнело, сгущались сумерки. Ворона села на ветку старого дерева, и противно каркнула. Солнце почти село, на небе виднелись полоски света. От которого предстал прекрасный закат. Цвета переливались, то оранжевым, то синим или фиолетовым. Такой закат означал, что завтра будет холодно, и подует ветер.

Владимира Лачугина до сих пор не было. Анастасия сидела в летней кухне, и накрывала на стол. Она испекла пирог с яблоками. Тесто получилось хорошим и прямо-таки дышало, соблазняя всех поскорее его попробовать. В старой кухне чувствовалась праздничная атмосфера. Всё-таки приехала дочь, которую они не видели год. И уже завтра Зоя должна ехать обратно. Анастасия хотела, чтобы сегодня они посидели как дружная семья. Мать сняла фартук, повесила на маленький гвоздь за дверью, и потянулась. Ее кости затрещали так, что она сама этого испугалась. Женщина была больна, ведь почти у каждого в нашей стране больное сердце. Она подошла к холодильнику, открыла дверцу, и взяла маленькую баночку с надписью «ВАЛЕРЬЯНКА». Накапала в стакан 20 капель и залпом выпила, взглянула в окно и увидела, что бредет муж, совсем пьяный и с ним, еще двое несчастных. Сердце закололо, и она тяжело опустилась на старый разваливающееся табурет.