Мне очень захотелось детского восторга – легкого и смешного видения. Это, как мультики, краски и движения смешные и нелепые, но смотрят все с восхищением.

Мир, на этот раз, разукрасил не я. Хорошо… Могу отмотать несколько страниц назад, и повторить – я первоисточник. Но в данный момент, мне хочется создать акцент на сыне. Именно он разукрасил мир своим сладким, и без, заботливым взглядом.

У нас появились новые площадки для игр. Всякие разные идеи с весельем тут же воплощались в жизнь. Мы фантазировали, конструировали, исполняли в кратчайшие сроки – тут же. И внутри себя я немного беспокоился. Я думал, что не зря на земле придумана система, а особенно с деньгами и их заработком, – там понимали, что рано или поздно все фантазии закончатся. И чтобы их притормозить, были внедрены разные барьеры, вроде работы и лимита в заработной плате. Мол, если бы все были волшебниками, то все всё бы исполняли на раз, причем это исполнение бы превратилось в один миг – в пустое ничто, как исполнение желания внутри самого желания.

Ну не буду вас опять нагружать мракобесием, и скажу только то, что я и в новом мире стал много думать…

– Не переживай пап, – однажды подбодрил меня Саша, – фантазии никогда не закончатся, они могут быть вечными. Главное не осознавать себя всем всегда. Тем всем, что может все и сразу.

Я оторопел от таких слов. И понял, что лучше не шутить с моими мыслями. Мой ребенок, из-за моей человеческой глупой паники, превратился во что-то умное, в чистое сознание, для подсказки мне. Для более высшей оплеухи тому, кто возомнил себя богом.

Я обернулся к Сашке, крепко, но нежно обнял его. Мы поцеловались, и слились в самых таинственных объятиях. Я обожал этот момент. Я обожал Сашу. И я чувствовал, не то чтобы взаимность, я чувствовал полное единение. Полнейшее приятие.

А когда мы отвлеклись друг от друга, за нашими спинами появилась куча непонятных возвышенностей. Они походили на американские горки, только с более сложной геометрией. Мы тут же поняли, что это здешние аттракционы. Кстати, вам, дорогие мои читатели, я тоже советую, как и мы советовали с сыном сами себе, забывать иногда о том, что мы сами создавали тот мир. – Так интересней удивляться, тем же, хотя бы аттракционам.

Мы зашли внутрь этих непонятных сооружений. И нас какая-то сила подняла на самый верх. И как только этот «аппарат» запустился, мы узнали, что это на самом деле такое. Это оказался многофункциональный комплекс, где есть все и сразу. Причем, как реально, так и виртуально, да еще и одновременно. За один пробный раз мы испытали все, что только можно было испытать на земле. И даже больше. В какой-то момент мы улетели в какую-то бесконечность, в бескрайнюю фантазию, безграничный аттракцион.

Мгновенным намерением, я остановил этот аттракцион, взглянув как-то странно на сына.

– Вот и первые границы разумного! – Серьезно сказал Саша.

И ведь правда, думал я. Я включил земную, излишнюю заботу. Увидев в этом аттракционе отрывов, некую наркотическую связь. Типа, – ребенку это противопоказано.

Мы с сыном переглянулись, и рассмеялись.

– Да уж! – Сказал я. – Ох уж эти оковы ума.

Потом мы вышли из этого идейного аттракциона, и увидев новый, тут же поспешили к нему. Тут, все было наоборот. С виду он представлял одинокую маленькую горку, скромно ютившуюся во дворе. Но такую родную, что на безрыбье и рак рыба. – Это сейчас был юмор. Мол, когда нет ничего, подойдет и горка, и на ней можно устроить грандиозное веселье.

И я не ошибся. Горка была полна сюрпризов. Вначале мы сделали какие-то странные манипуляции с ней, вроде, как на земле – катались, только странным образом. Смешно сказать, но мы скорее всего имитировали катания. Хотя, потом началось самое увлекательное, горка могла удивить также, как и предыдущий аттракцион, но она была предназначена сделать это постепенно. Так с имитации катаний, мы перешли на реальные спуски, причем расстояние их постоянно увеличивалось. Расстояние, сама горка, мир, все менялось на глазах, хоть и постепенно. И это очень забавляло – нарастающий кайф, самый интересный и желанный кайф.