***

Зубной фей погрузился в багажник «Кадиллака» Нортона и наконец, замолк. Оруэлл, заскрежетал челюстями и проклял меня последними словами, усаживаясь на заднее сидение машины. Я стояла у входа и усмиряла разбушевавшуюся толпу. Вскоре, Тристан сделал ход конем и сказал, что банк не закроется, пока не обслужат всех клиентов. Киллиан согласно кивнул, оттянув момент оцепления периметра.

– Спасибо, Киллиан. – я обязана была поблагодарить этого рыцаря, мчащегося по первой просьбе

– Уф, не ожидал такого расклада. – покосился на меня парень, будто только что, сошедший с экрана телевизора. Он скончался раньше меня и явно, не в своей удобной постели. Но, я не рисковала своим имиджем и не спросила его об этом нюансе.

– Мир? – протянула свою холодную руку и улыбнулась

– А мы что ссорились? – он ответил на мое рукопожатие. – Просто не перевариваю заносчивых особ со скверным нравом.

– Это взаимно, капитан Нортон!

Перед тем, как уйти, я получила презент. Сундучок с семейными реликвиями. Киллиан посоветовал вскрыть его дома. Эффект не застывшей памяти, порой непредсказуем и жесток.

Я брела по запорошенным смертью улицам и размышляла о разговоре с Большим Боссом. Вчера вечером, я преподнесла ему отчет о двух раскрытых делах. Мне на грудь повесили невесомую и прозрачную медаль почета. Чушь!

– Мама, я опаздываю на собеседование! Это шанс всей моей жизни! – я спустилась по извилистой, точёной лестнице и вылетела на крыльцо. Голубой козырек скрывал от полуденного солнца и бликовал на брусчатой дорожке, ведущей к резной калитке.

– Добрый день Андромеда!

– Здравствуйте, кириос Флимменос*. – бросила я, запрыгивая в старенький «Фольксваген» облезлого желтого цвета.

– Удачи в городе, Андромеда, Αγάλι-αγάλι γίνεται η αγουρίδα μέλι**

– Спасибо!

Машина обогнула несколько крутых поворотов, сделала парочку виражей на каменистом склоне и выехала на ровную дорогу в сторону Керкиры. Я была отличным водителем и все благодаря дедушке Донастасу. Вечерами, возвращаясь с рынка, он учил меня рулить. Я была влюблена в его манеру вождения и крутые словечки, не прикрытые взрослой цензурой.

Я обвела восхищенным взглядом офис журнала «Корфу Джорнал», едва впечатала подошву в напольное покрытие многовекового здания.

– Кого-то ищите? – встрепенулась горбоносая девушка с накрученными на плойку локонами

– Да, Деметриса Ликакиса***

– Он на совещании. Хотите кофе?

Я согласно, почти незаметно кивнула и присела на ряд кожаных диванчиков. Девушка подоспела с ароматным, наполненным летним зноем напитком. Мы, греки, любим неспешное распитие этого божественного нектара в непринужденной, даже меланхоличной обстановке.

Пятнадцать минут вязко перетекли в полчаса, а затем и в час. Наконец, Ликакис освободился и я, была приглашена на ознакомительную беседу. Первое, о чем он мне сообщил, частые, длительные командировки неизбежны. Я по-дурацки смотрела в одну точку, не веря его словам. Совместить приятное с полезным, выпадает крайне редко.

Впоследствии, я пожалела о том, что приняла это за бонус. Перелеты, пересадки, кочевой образ жизни наскучил мне, спустя год. Я почти не видела свою семью и не дышала утренним, пикантным воздухом с примесями лагерстремии и гибискуса, что заботливо выращивала моя мать. Но колокол над головой, ударил абсолютно неожиданно. Дедуля умер. Я не смогла вернуться в отчий дом и проститься с ним. Боль угнетала меня, разрастаясь в геометрической прогрессии. Она пожирала мое хрупкое равновесие и выплевывала остатки самообладания.

Накануне Миллениума, Андромеда Мидастос, иссякла до дна. Новое тысячелетие я встретила в гробу на двухметровой глубине черного кратера. Смерть стала спасением во всех смыслах. Боль отступила, а в опалесцентной**** темноте, рука дедули стала обезболивающим средством. Он открыл передо мной новые двери. А потом исчез, приковав мой взгляд к своим невероятным, ласковым глазам.