Тут мы встречаемся с самым удивительным элементом всей гностической системы. В конце концов, что делает демиург? Создает мир. И делает это, имитируя высший мир.

Но когда дело доходит до человека, этот мастер-бог берет искру из верхнего мира и вставляет в человека. А это уже много больше, чем просто имитация верхнего мира. Вследствие этого, человеческая душа принадлежит другому миру и только заключена, как в тюрьме, в этом мире. Пессимизм выступает в этой системе как метафизическая основа, которая коренится в самом понятии божественного. Этот мир – фундаментальное зло, и деятельность человека должна быть направлена на освобождение души из этой тюрьмы.

В предыдущей главе я упомянул Маленького принца. Интересно, что в конце книги мы встречаем диалог между ним и пилотом, который отремонтировал самолет, чтобы полететь к месту вылета. Принц сказал пилоту: «Я тоже собираюсь сегодня вернуться в место своего происхождения». И добавил с горечью: «Это место намного дальше и достичь его гораздо труднее». Пилот собирался обратно на свой аэродром, а маленький принц – на свое место. Странное и удивительное место, скрытое от нас, куда намного труднее вернуться.

Если позволить себе привести аллегорическую интерпретацию, я бы сказал, что мы можем воспринимать «Маленького принца» как еще один пример из большого раздела литературы, которая описывает судьбу человеческой души. Рассмотрим истинное значение того, что сказал маленький принц. Мы слышали его диалог со змеем – одной из ядовитых змей, что могут убить человека за полминуты. «У тебя сильный яд? – спросил маленький принц. – Ты уверен, что я не буду долго страдать?» И, когда маленький принц готовится удалиться, он говорит пилоту: «Пойми, мое место слишком далеко. Я не мог бы унести с собой мое тело. Это слишком тяжело». Маленький принц думает оставить нас, хочет умереть. Но рассматривает смерть как способ возвращения в исходное место. Подход, описанный здесь, предполагает изначальное существование души. Источник души в другом мире, и душе нужно туда вернуться. Здесь удивительно это возвращение в тот мир посредством самоубийства.

Подобно многим родителям я, конечно, предложил моим детям прочитать «Маленького принца»13. Но сейчас не уверен, не должен ли был обратить больше внимания на этот конец. Теперь я чувствую в нем отзвук гностицизма. Это чувство вызывает в нас человек, который приходит и говорит: «Знайте, я теперь оставляю этот мир, возвращаюсь к моему источнику и собираюсь это сделать с помощью самоубийства». Это картина мира – для людей и мыслителей, полагающих, что они не принадлежат этому миру, подобному тюрьме, куда они заброшены против воли, и откуда хотят освободиться.

Однажды я излагал мнение Рамбама о нашей проблеме, и один из студентов спросил меня: «Почему тогда этот философ не покончил самоубийством»? Верно, этот вопрос касается одной из самых чувствительных точек, и он позволит нам понять разницу между подходами к природе этого мира, отраженную в различных подходах к проблеме добра и зла.

Чтобы понять главные следствия этой идеи, сравним ее с идеей, высказанной нашими мудрецами в мидраше Авот дераби Натан и в мидраше к Псалмам, который комментирует стихи из Коэлет 4:13—14: «Лучше бедный и мудрый отрок, чем старый и глупый царь, не умеющий остерегаться. Ибо тот из тюрьмы выйдет, чтобы царствовать, а этот, даже рожденный на царство, станет бедным».

В оригинале слова, переведенные как «из тюрьмы» – ми-бейт а-сурим – можно интерпретировать как «из колючего дома» или же «из тюрьмы». Последняя интерпретация является основой мидраша: «Дурное побуждение в человеке царит над 248-ю органами тела, а хорошее побуждение подобно заключенному в тюрьму. Поэтому слова „выйдет из тюрьмы, чтобы царствовать“ относятся к хорошему побуждению».