И это лучшее, что может быть с мужчиной –
Уж лучше кровь пролить свою, чем утонуть в вине.
Я жив иль мёртв, друзья? – скажите…
Живу, но отдал душу небесам.
Вы там по мне особо не тужите,
Я непременно справлюсь с этой болью сам.
Тайком, в минуты редкие затишья
Достану фотокарточку твою
И пару слёз пролью неслышно –
С собою боль я заберу свою.
«Один лишь миг – и снова я в огне…»
Один лишь миг – и снова я в огне,
Вот только вроде загружались нá борт,
Бескрайние просторы видел я в окне,
Буквально только что написан на побывку рапорт.
Триста тридцать шесть часов как один миг,
Как скоротечный вой летящего снаряда,
И матери объятия, и радостный детишек крик,
И вот уж снова я среди отряда.
Те две недели словно один миг…
Я не заметил, как они промчали.
Ну что ты, братец, головой поник?
Вернёмся вновь живыми мы едва ли.
Я мало трезвым был, я много выпивал,
Пытаясь побороть моральную усталость,
Простите мне, что я там воевал,
Что, видимо, я был везучим малость.
Простите мне, что не был я убит
В бою под Крынками, в сыром окопе,
За вас за всех, за тех, кто дома спит,
Гуляет в клубе иль на ПМЖ в Европе.
Простите мне, что пулей не убит,
Простите мне, что я живой пред вами,
Вы не слыхали, как снаряд свистит,
Как пролетает рядышком с висками.
Мне не донесть вам ужасы войны,
Не рассказать вам то, что я там видел,
Мы все, кто там, на голову больны,
Простите, если я вас вдруг обидел.
Вот в этой форме цвета «мультикам»
Я видел ад, который вам не снился,
Привык людей я мерить не по кошелькам,
С соседством смерти я уже смирился.
Простите мне, что я живой,
Простите мне, я жив совсем случайно,
Я здесь, на грани, на передовой,
И вот уж смерть глядит в мои глаза печально.
«Сто тридцать второй инженерно-сапёрный…»
Посвящается бойцам и командирам 132-го
Отдельного инженерно-сапёрного батальона
104-й десантно-штурмовой дивизии
Сто тридцать второй инженерно-сапёрный
Гвардейский десантный лихой батальон,
Кружит белый снег иль пари́т пепел чёрный –
С задачей поставленной справится он!
Мужчины здесь служат – по нраву медведи,
Не стрáшны им зной, непогода, мороз.
Огонь и вода или трубы из меди –
Для них нет препятствий, преград и угроз.
Научен он биться с врагами отважно,
Рождённый в пожарах Второй мировой,
В составе дивизии будь он, неважно –
Воздушно-десантной ли иль штурмовой.
И помня историю славных традиций,
И чтя наших предков геройский пример,
Сто тридцать второй не оставит позиций,
Каких бы противник ни принял бы мер.
И путь боевой у сто тридцать второго
Содержит немало прославленных дат,
Как только угроза появится снова,
Вновь ринутся в бой офицер и солдат.
Афган, Казахстан, все горячие точки,
Гостомель и Приштина, горный Кавказ,
Мы в славном строю завершим эти строчки
Десантным девизом: «Никто, кроме нас!»
Тацинский танковый рейд
Посвящается памяти бойцов 24-го
танкового корпуса под командованием
генерал-майора Василия Михайловича Баданова
Агрессия, натиск – и, крылья расправив,
Не танковый корпус, а стая орлов
Летела, клевала, рвала, не оставив
И камня на камне от вражьих тылов.
«Т-тридцать четвёрка», стальной и надёжный,
Не зная преград, сквозь огонь и пургу,
Он шёл по степи в путь опасный и сложный,
Фашистов громя на Донском берегу.
Декабрь завершался, до нового года
Осталось немного, год сорок второй.
Пошёл этот подвиг на благо народа,
Кто был в том сраженье, тот каждый – герой!
Ударил Бадановский танковый корпус,
По взлётке рокочут стальные гиганты,
Внезапной атакой, с наскока – и, сгорбясь,
Спасаются бегством от них оккупанты.
Ломая металл, танки мнут самолёты,
И «юнкерс» пылает с крестами на крыльях,
В сумятице к взлёту готовится кто-то,
И снег покрывается пеплом и пылью.