Оле лучше держаться от подобных людей в стороне, они с этим парнем как два земных полушария – каждый на своей половинке глобуса. Но она все же хотела бы услышать его голос хотя бы разок. Впервые за долгое время, а может и за всю жизнь, в ней появилось подобное желание. С самого детства она свыклась с мыслью о существовании в собственном мире без звуков и шума. Смирилась с тишиной и мелькающими перед глазами картинками как складывающимися пазлами. Она могла лишь представить, что из себя представляют голоса. Наверное, звуки приятны. Не зря же во многих фильмах, девушки прикрывают веки, когда на ухо им что-то шепчут. А многие люди плачут на опереттах, отдаваясь во власть мелодии. И вот этот парень как запретный плод, который Оля жаждала бы вкусить, но не может. Так что в первый раз в жизни ей стало больно от своей глухоты.

Когда она вырвалась из собственных утягивающих во мрак мыслей, то поняла, что парень уже не смотрит на протянутый в его сторону экран, а что-то ей говорит.

– Не стоит благодарить, я мог бы сделать больше. Этот псих должен сидеть за решеткой или среди мягких белых стен и есть через трубочку.

Конечно, она научилась читать по губам, в современном мире это жизненная необходимость, но поспевать за молодым человеком ей не удавалось. Все, что получилось уловить это обрывки слов «благодарить», «решетка», «трубочка». Он что-то говорит про тюрьму? Или это оконные решетки? Ему надо спешить домой, потому что прорвало трубы?! Не понятно, слишком быстро. Тогда Оля снова мягко коснулась его ладони, привлекая внимание. Она поднесла свои пальцы к губам и указательным очертила их силуэт, надеясь, что незнакомец поймет намек.

Камиль замолчал. Подозрение, возникшее еще в вагоне оправдалось. Девушка не просто так стояла и терпела выходки фроттериста, совсем потерявшего страх и совершающего свои гнусные выходки на глазах других людей. Она не смогла бы ничего ему сказать только по одной причине, довольно таки веской – девушка в принципе не говорила. И теперь он удостоверился, что она к тому же ничего не слышала.

Злило парня, что никому не было до нее дела там в вагоне. Две девчонки, заметив неладное, тут же юркнули в противоположный конец вагона, а мужчины, что стояли поблизости, отводили взгляды. Камиль задумался о том, чтобы разбить вдребезги свои кулаки о мерзкую рожу мужика в костюме, прикидывающемся паинькой, он даже испытал удовлетворение от одной мысли об этом, но ночной инцидент в клубе уже итак грозил ему проблемами с деканатом. Поэтому пришлось фроттериста лишь припугнуть, понадеявшись, что фотография психопата в группе с кучей подписчиков хоть чем-то поможет тем, кто в этой помощи нуждается.

– Ты мо-жешь чи-тать по гу-бам, да? – спросил Камиль, склоняя голову ниже, чтобы их лица с девушкой находились достаточно близко, и произнося слова медленно по слогам.

Она активно закивала головой и растянула довольную улыбку. Девушка казалась для Валеева диковинкой. И, нет, не по причине того, что была неслышащей. Она как-будто была вылеплена из другого материала, отличающегося от человеческого – из чего-то воздушного и легкого. Вот уже дважды беззастенчиво коснулась его, при этом не тая в душе какой-то умысел, например, соблазнить. И этим так отличалась от тех, кто вешался ему на шею. В ней все казалось одновременно простым и сложным. Это могло настораживать, но Камиля приятно удивляло. Он провел пальцем по своим губам, повторяя движение за незнакомкой. Та сосредоточилась, чтобы понять предстоящую фразу.

– В дру-гой раз бей из-вра-щуг по яй-цам с ко-ле-на.