Этим счастливчикам никогда не приходилось вымучивать разговор, темы не заканчивались, они возвращались к, казалось бы, уже обсуждённому, но теперь – на новом уровне сближения. Например, к Юлиным трудностям в математике.

– Да что ты таскаешься всё время к этому старикану своему репетиторному? – начинал Вадим.

– А что такое? – напрягалась Юля.

– Да лучше б погуляли вместо этого, смотри, погода какая: ещё только майские на носу, а уже листочки новые повылазили.

– Тебе бы всё листочки на носу. А я потом в институт не поступлю.

– В лесотехнический всех берут, – Вадим изображал сердобольное лицо и делал вид, что жалостливо гладит её по такой красивой, но такой глупой голове.

– Ах так!? – взрывалась Юля, то ли продолжая игру, то ли уже немного всерьёз. – А зато ты! Ты! Ты – алкаш, вот кто!

– Ой, чой-та?

– А кто в тот раз Зыгмантовичу полквартиры уделал?

– Это Райзман, твой дружочек.

– Не поверю ни-ког-да! Лёва – хороший мальчик из приличной семьи. Это ты, ты, ты! – и нарочито хохотала, показывая на него пальцем. Он же делал вид, что собирается в воспитательных целях шлёпнуть ее по одному выпуклому месту, а она делала страшные глаза, попутно совершая замысловатое движение бёдрами, чтобы увернуться от воображаемого шлепка. Вот так и говорили теперь про математику.

Нет, вообще-то они не ржали как кони с утра до вечера, серьёзные разговоры тоже случались. Вадим даже пару раз предлагал, что он станет Юлиным репетитором вместо того старикана, но Юля с улыбкой отвечала: “Не, идея не годная, добром это не кончится: либо целый час будем дурака валять, либо еще что-нибудь”. Вадим уже хотел было сказать: “А вот с этого места поподробней, пожалуйста”, но осёкся, в последний момент решив, что выйдет плосковато.

Но в целом направление мысли Вадима нельзя было признать странным: их катания-гуляния неотвратимо приближались к контрольной точке. Кто они друг другу теперь? Одношкольники-попутчики? Ну нет. Разнополые приятели? Тоже вряд ли. Вадим интуитивно понимал, что они замахнулись на нечто большее, на то, что у взрослых в удачном случае называется “романом”, а в менее удачном – “интрижкой”. Но романтического опыта ему в его только что исполнившиеся 15 отчаянно недоставало, поэтому он был ни в чём не уверен. Юля ушла не сильно дальше вперёд: примерно на полгода жизни и ровно на ноль подобных историй.

И в один из майских дней, уже после праздников, Вадим наконец решился разобраться в сложившейся ситуации через рискованный, но дающий гарантированный результат, классический мужской тест. Он, как всегда, проводил Юлю до лифта, где у них обычно происходил шутливый ритуал прощания, в котором они иногда театрально расшаркивались, как принц и принцесса соседних королевств, а иногда, напротив, бросали друг другу “пятюню” с видом пацанов с района, в зависимости от настроения и по возможности не повторяя вчерашний день. Внезапно Вадим жёстко сломал все их шаблоны и как можно нежнее взял ее за руку. Юля замерла на полуслове. А Вадим продолжил свой смелый манёвр: он потянул Юлю к себе за образовавшуюся сцепку, а для надёжности второй рукой очень аккуратно обнял ее за талию.

Юля сперва будто бы поддалась, но примерно на середине сближения перестала быть пассивным объектом и, к удивлению Вадима, стала отталкивать его, но не столько от себя, сколько от лифта, в сторону лестничного марша, ведущего на второй этаж. Если бы Вадим в этот момент затупил не на секунду, а на две, он, скорее всего, споткнулся бы о ступеньки, которые были у него за спиной. Но он вовремя понял, что нужно идти вверх, до площадки, стыковавшей два лестничных пролёта между первым и вторым этажом подъезда.