– Что вы от нас хотите? – не выдержал Денис. – Нам в Юнион надо.

– Юнион подождёт, – процедил верзила. – Здесь неподалёку ЧП, вообще-то. И ваша помощь очень пригодится.

– Гавр номер два, – помощник детектива позволил себе сплюнуть под ноги.

– Только в порядке большого исключения, – вкрадчиво проговорил Антон. – И мы заедем к вам в гости, имейте в виду.

– Не сомневаюсь, – ответил КонБР-овец, спешно просачиваясь к фургону, куда уже погрузили Малкольма.

– Кажется, мы влипли, – пожал плечами Денис.

– А у нас бывает иначе? – усмехнулся Антон и, поправив шарф, проследовал к автомобилю с мигалками.

Нью-Йорк, Конфедеративные Штаты Америки

Несколькими часами ранее

Хантер шел по длинному плохо освещенному коридору. Через окно в самом конце едва пробивались лучи заходящего солнца. Напряжение в лампах было выставлено на минимум. Из-за этого они навязчиво мигали, вызывая дискомфорт.

Придётся потерпеть. Электричество нужно экономить.

За последней дверью слева скрывался кабинет шефа. Хантера вызвал Фергюсон, чтобы заставить слушать очередную гневную тираду о том, как плохо нарушать многовековой уклад жизни американского общества. Тем более, полицейскому.

Три стука. Будто пулеметная очередь.

– Войдите! – раздался приглушенный голос.

Хантер открыл дверь и оказался перед начальником Кон-полиции. Тяжелый взгляд из-под густых бровей не предвещал ничего хорошего. Массивная челюсть, плавно переходящая в галстук телесного цвета, открылась, и Фергюсон произнес:

– Сержант Томпсон!

– Да, сэр, – ответил Хантер с энтузиазмом, как приучили.

– Ты опять ездил в Юнион. Сколько можно, в конце концов?

Шеф говорил тихо, производя впечатление зверя, готового к броску.

– В свой законный отпуск я могу делать, что угодно.

– Не можешь, Хантер, – уперся Фергюсон. – Разве что, если… Давай, убеди меня, что я всё неправильно понял.

– Если вы о моем больном отце, то не услышите ничего нового, – возразил сержант, уже предвкушая, чем это для него обернётся.

И действительно, брови наехали на глаза ещё сильнее, а массивная челюсть вновь распахнулась, исторгая из себя новую порцию нравоучений.

– Значит, опять за своё, – громыхнул шеф и завёлся не на шутку: – Я же говорил, выкинь из головы слова «отец», «мать» и «семья»! Эти гнусные пережитки прошлого раскололи нашу страну. До сих пор собрать не можем. К тому же, твой родитель когда-то возглавлял вражеское формирование, и у меня есть все основания посадить тебя за коллаборационизм.

– Боитесь, что разболтаю про валиум? – усмехнулся сержант. – Так на нём сейчас все сидят, тоже мне новости.

Это был контрольный выстрел. Массивные челюсти сжались в отчаянной попытке сдержать гнев, но не добились успеха.

– Томпсон, твою мать! – прикрикнул шеф. – Это не шутки. Меня не волнует, что у твоего родителя рак. Он для тебя никто. Нет, он твой враг! Враг всей Кон-полиции.

Хантер промолчал и брезгливо покосился на свой серый мундир. Не то, чтобы Томпсон вообще мечтал его носить. Так уж случилось волею судеб, и особого счастья он по этому поводу не испытывал.

– Что, не нравятся нашивки? – спросил Фергюсон, заметив, как сержант скривился. – Если одного раза мало, могу разжаловать и до рядового. Или упечь за решетку.

– Пожалуй, обойдусь, – ответил Хантер, вновь переведя взгляд на собеседника.

– Разумный выбор, – ухмыльнулся начальник. – Думаю, в твоих интересах сотрудничать. Я способен закрыть глаза на встречи с родителем, только при одном условии.

– Слушаю.

– Мне нужна информация, – Фергюсон встал и оперся руками на стол. – Любая информация, которую можно выведать у отставного шефа Юн-полиции. Из первых рук. Ты же веришь в эти самые, как их… – начальник поморщился, – кровные узы. Вот и воспользуйся ими. Согласен?