– Представьтесь, пожалуйста, – начал Антон по уставу. – Имя, фамилия, звание.

– Малкольм Редфорд, третий помощник капитана.

– Как вы попали в экипаж «Нормандика»?

– Не могу знать, товарищ детектив. Как будто я появился уже на пароходе.

– Ну хоть что-то ты помнишь? – не выдержал Денис. – Детство, юность, родителей?

Произнося последнее слово, Ветров зло сверкнул глазами. За этой вспышкой стояла тайна, неведомая даже Карелину. Поэтому слабость помощника длилась всего секунду, и он опять взял над собой контроль.

– Я… я даже не знаю, – запнулся Малкольм. – Какие-то образы всплывают, но тут же теряются, как будто вспоминаешь сон сразу после пробуждения.

– Не волнуйся, мы ни в чём тебя не подозреваем, – мягко произнёс Антон. – Мы просто пытаемся докопаться до правды.

В ответ молодой офицер слабо улыбнулся, но Денис тут же огорошил его новым вопросом:

– Как вы общались в экипаже? Ну, скажем, ты и капитан. В отсутствие свидетелей.

– Только по делу, – вздохнул Малкольм. – Приказ, ответ. Приказ, ответ. И всё.

– То есть, исполняли функцию, – подсказал Карелин.

– Выходит, что так, – развёл руками молодой офицер. – Сэры, простите, но я вынужден идти. Не могу надолго бросать рулевых, иначе они откажутся помогать. А учить новых у меня нервы не выдержат.

Детективы молча кивнули, выражая глубокое сочувствие Малкольму. Парень вскочил со стула, неуверенно дёрнулся вместо поклона и убежал.

– Мы его всё-таки напугали, – беззлобно заметил Карелин. – Славный парень. И говорит правду. Музыка сфер не ошибается. Раньше она глушила меня, а теперь вьёт красивые и ритмичные симфонии.

– Похоже, Конфедерация обзаведётся новым гражданином, – пожал плечами Денис. – Раз он не врёт, то, получается, до отплытия его не существовало.

– А что с остальным экипажем? – спросил Антон и тут же сам ответил: – Готов поспорить, их уже не существует.

Вопреки ожиданиям, «Нормандик» отстал от расписания всего на неделю. Малкольм и так выбивался из сил, чтобы почаще определять позицию судна по небесным телам, но плоть слаба – и всё-таки офицер прерывался на сон. В эти часы добровольные рулевые из числа пассажиров обязательно сбивались с маршрута. Дуга большого круга была поделена на слишком короткие ортодромии, и Малкольм уже не стал их прореживать, а то это грозило вылиться в серию умопомрачительных расчётов, в которых он бы обязательно совершил ошибку. Поэтому приходилось возвращаться на курс, сразу как прозвенел ненавистный будильник.

Со временем судну всё же удалось приблизиться к западному побережью Атлантики, и молодой офицер тут же ринулся вызывать береговую станцию, надеясь, что радиосигнал до неё достанет. Сначала Малкольм звал пустоту. Потом его стали шпынять проходящие мимо пароходы. И всего лишь накануне расчётного времени прибытия наконец вальяжно отозвалась женщина, которая ни за что не хотела суеты. Идите вперёд и не пудрите мне мозги, подумала она, ровно перед тем, как услышать, что из экипажа на лайнере один только третий помощник.

По закону Конфедерация не могла дать разрешение на заход, и «Нормандик» был бы вынужден мотаться по океану до скончания времён – и угля, конечно, – если бы не приняли решение отправить дополнительный экипаж по воздуху. Поисково-спасательная операция стоила десятков литров донорской крови, но с другой стороны – пассажиры могли дать государству ещё больше. Поэтому наверху сошлись на том, что удалось сделать хорошее капиталовложение. Благородством тут и не пахло, хотя по радиосвязи пытались озвучить именно такую версию.

Прибывшие на КонБР-овском фургоне моряки сразу же отстранили Малкольма от служебных обязанностей. Новому экипажу было достаточно обнаружить поддельные документы в каюте капитана, которые рассыпались в прах, стоило к ним только прикоснуться. Так что, последние сутки на борту молодой офицер и сам провёл как пассажир. Причём, нелегальный.