— Хочешь, я поделюсь с тобой своей грязью? — Кончиком носа он едва касается моего, а затем медленно ведёт им вдоль щёк, останавливаясь возле мочки уха, и брезгливо шепчет: — Только имей в виду: эта грязь липкая и не смывается! Каждый божий день она будет пропитывать твою жалкую душонку, постепенно отравляя всё существо! Ты будешь в агонии метаться между болезненной правдой и тошнотворным притворством, но ничего не сможешь изменить! Ты возненавидишь саму себя, Рита Морено, я тебе обещаю!

— Ненавижу я только тебя, Сальваторе! — Не понимая ни слова, начинаю отталкивать от себя урода, но куда там: мои удары по его словно отлитому из стали телу остаются незамеченными. Мало того, мерзавец ловко перехватывает мои руки своими и, мощным рывком задрав их над головой, прижимает к двери.

— Ненавижу! — ору ему прямо в лицо.

— Взаимно, принцесса, — выплёвывает подонок и тут же разбитыми в кровь губами находит мои, вгрызаясь в них обезумевшим зверем, до боли и рваных стонов.

Мне противно! Гадко! Сальваторе был прав: поцелуй выходит грязным и мерзким. Тошнота подступает к горлу, и слёзы застилают глаза, смешиваясь на щеках с остатками чистящего средства и крови парня. Я растоптана, унижена, но Сальваторе этого мало! Лишая меня права выбора, он углубляет злосчастный поцелуй, нагло орудуя языком. Его движения пропитаны грубостью и пренебрежением. Придурку всё равно, что я чувствую. Ему нет никакого дела до моих слёз и жалких попыток освободиться. Он бесцеремонно терзает мои губы, жестоко отравляя собой. А я медленно начинаю ненавидеть саму себя, когда спустя несколько минут безумной пытки отвечаю на поцелуй.

— Готово! — довольно рычит подонок и резко отстраняется, стоит ему почувствовать мою слабость. Сальваторе брезгливо утирает рот рукавом, пока я ошарашенно смотрю на него, проклиная саму себя, а затем резко разворачивается и идёт прочь.

— За мной, Морено, если хочешь выйти отсюда! — грубо бросает он через плечо. — Давай, Рита, шевелись!

Мотаю головой, не в силах унять постыдную дрожь в ногах: так чудовищно меня ещё никогда не унижали.

Меньше всего мне хочется идти следом за Сальваторе, но и провести ближайшие дни в заточении — перспектива не из лучших. Засунув свою растоптанную гордость далеко-далеко, покорно тащусь за мерзавцем, мысленно обещая отомстить.

Длинные пустые коридоры, замызганный спортзал, не первой свежести раздевалка и небольшое окно, в котором фигура парня молча растворяется на раз-два. Перешагнув через страх, выпрыгиваю из окна следом за Сальваторе. Мне нестерпимо хочется попасть домой и смыть с себя эту чёртову грязь сегодняшнего дня. Я уже не боюсь упасть: что там ушибленные коленки против растоптанного сердца? И все же крепкие руки парня не дают оступиться, обманчивой заботой лишь сильнее запутывая сознание.

— Ты готова, Рита? — обхватив меня за плечи, шепчет Сальваторе, вынуждая вновь смотреть только на него.

— К чему? — Вдыхаю прохладный воздух свободы полной грудью. Всё самое жуткое позади! А то, что произошло внутри школы, я просто забуду, как кошмарный сон! Я докажу Сальваторе, как сильно тот погорячился, думая, что его поцелуй способен испоганить мою жизнь!

— К правде, Рита! К той самой, что будет медленно изводить тебя до тех пор, пока ты не исчезнешь из нашего города!

— Совсем чокнутый! — Скидываю с себя его руки и перевожу взгляд в сторону проезжей части. Там, вдалеке, темнота рассекается ярким светом фар и чьими-то голосами.

Не успеваю пискнуть, как Сальваторе крепко хватает меня за руку и решительно вытаскивает на дорогу. А потом, как, впрочем, он и обещал, мой мир разлетается на тысячу осколков.