– Так ты не знаешь, – задумчиво произнёс он. – Ты пошёл на эту миссию, даже не зная – зачем.

Смотря вдоль полей, каштановолосый не отвечал ему. Его рука нервно сжимала растительность у ног. Грузно и резко с его уст сорвалось:

– Я умер?

По ушам ударил острый смешок. Блондин быстро прервал его и помахал журналом, выражая отрицание.

– Нет. Пока не умер.

Теперь уже не так сильно боясь, Люк поднял лицо к юноше в кепи. Он задал ещё один вопрос.

– Ты убьёшь меня?

– Скорее всего, – ответил улыбчивый Эрик. – Иначе ты меня можешь. Но не это главное. Ты прав – это была слишком большая ответственность для тебя. Все смерти, прошлые и будущие, лежат на плечах всех вас троих. Конечно, и я возьму на себя часть, – он любезно оскалился. – Однако за всё надо платить. Получаешь одно – лишаешься другого. Нет. Я соврал. От этого ничего не зависит. Да, я убью тебя, будь уверен.

Люк спокойно начал подниматься. Он снова осмелился посмотреть в эти глаза, узоры которых видел, как ни у кого другого, чётко. Каждый раз заглядывая в них он, казалось, проваливался, удерживаясь только за один край. И мысль, что выбраться уже не удастся, вставала на первое место. «Когда?» – этот вопрос Люк не успел задать.

Узкие стены часовни. Парящая в лучах света пыль. Через несколько ступеней вниз стоял он – Эрик. Одно действие, никаких сомнений, – он рванул ладонь. Он убьёт его и закончит миссию. Решимость взяла верх над страхом. Когда крышка прибора приоткрылась, раздалось шипение. Блестящий порошок мощной струёй вырвался наружу. Он делал это много раз. Руки уже сами работали в отрыве от сознания. Эрик оторвал пальцы от лица. Револьвер пришёл в движение. Стена часовни содрогнулась. Поднялся столб мелкого крошева. На мундир Эрика моросящим дождём опустились щепки. Стоящий выше него Люк Тайвакурси упал смертельно раненный. Последний тяжёлый вздох вырвался из грудной клетки. С тихим хрипом он умер, уставившись в потолок, где только что простиралось голубое небо, но так и не отпустив ручки приборов на поясе. Блондин опустил руку с револьвером и вернул его в кобуру. Раньше он предпочёл бы убить им сначала Люка, а не брата. Сейчас же его мысли прикрыла тёмная вуаль. Юноша поправил кепь за козырёк и взобрался наверх. Тело Люка лежало без движения. Оставалось только взять кое-что. И это не журнал. Забрав вещь, о которой было написано в журнале, Эрик исчез из часовни, исчез из города Навина. Он пошёл через поля. Он возвращался в Пекатум, но не домой.

На дощатых стенах вальсировали тёплые огни. В них вытянулись тени с узкими головами и хвостами ниже пояса. Наги построились вдоль сложенных друг на друга бочек. Узкие зрачки переглядывались меж собой. Знакомые, встав рядом, тихо перешёптывались в преддверии начала. Здесь присутствовали и крупные рабочие из шахт с ярко-красной чешуёй, и множество фермеров с жёлтым окрасом, и пара зелёных нагайн со своим не то братом, не то отцом. Он выглядел больным, – его салатовые чешуйки покрывали неестественные серые пятна, которые он скрывал под рваной накидкой, выполняющей функцию плаща. Кто-то из собравшихся закурил, – его тут же прервали, толкнув в плечо. Нагу пришлось поспешно затушить цигарку и сунуть во внутренний карман. Но ожидание уже сулило закончиться. По доскам зацокали мелкие когти. Все обернулись к источнику звука и увидели выходящую из-за бочек бурую собаку. Не уделяя змеям внимания, она прошла вперёд, как горделивая принцесса, а уже за ней на свет появился ещё один наг. Снимая с головы шляпу, он внимательно смотрел на собравшихся. Его пончо поносилось, потеряло в и так не слишком ярких цветах. Глаза же горели только жарче. Кашир, уже отказавшийся от фамилии «Делмар», выполз на середину помещения, как на сцену театра, сжимая правой рукой сумку с бумагами. Являясь центром внимания, он старался сохранять серьёзное, невозмутимое выражение лица. Наги расступались перед ним, пропуская вперёд. Кто-то из фермеров поздоровался, и пастух ответил ему кивком. Встав возле табурета с зажжённым на нём фонарём, он устало дыхнул носом и ещё раз проверил собравшихся.