– Мне нужна вещь, которая была у Карла Кнуда, – повелительно сказал он Деону.

– Я бы рад вам помочь, но что за вещь? Не помню, чтобы отец говорил мне что-то такое о вас, – отвечал монах.

– Я скажу, но не здесь, – Клинт взглянул на Артура и на монашек вблизи.

Деон понял. Он вздохнул и сказал:

– Можем пройти в мою комнату.

Когда они оказались в каморке пресвитера, Клинт, не удержавшись, высказался:

– И это комната? Похоже на конуру.

– Я человек не гордый, знаете, – честно ответил монах.

Он протиснулся между столом и постелью и сел на неё. На столе у него возвышались башни толстых книг по науке, философии, сборников сочинений, а ещё в центре была раскрыта толстая летопись Кодиматриса. Из окна под потолком просачивался тонкий солнечный луч, в то время как свеча на столе не горела.

– Так что вы ищите? – спросил Деон.

– Свиток. Свиток с императорской печатью. Вот такой, – он показал размер предмета руками.

– Хм… Я… – монах задумался.

Как и он сейчас, Карл много времени уделял переписи книг, но такими маленькими текстами он не занимался. «Императорская печать? Что могло быть у отца от императора – правителя враждебной страны?»

– Я не знаю даже, – развёл руками монах. – Всё, что есть – здесь. Остальное продали. Был бы там свиток, я бы запомнил…

– «Продали»?! – Хартман в тот же момент впал в ярость. Доселе Деон не замечал, что носит рыжий под длинным плащом. Теперь он знал. Не успел он опомниться, как Клинт обнажил клинок, и лезвие упёрлось монаху в грудь. – Такую вещь ты бы не продал, святоша! Где ты его спрятал? Ты его читал?!

– Что… Я… не…

В этот момент Деон будто разучился говорить. Впервые его жизни кто-то угрожал и всё, что он мог вспомнить сейчас, так это молитву жизни, которую и говорил в уме. Но страшнее всего был не клинок у его сердца, а ужасный, дьявольский огонь в глазах Клинта. «Этот человек – убийца! Он убьёт меня! И он настолько уверен в своём умении убивать, что не побоится бросить вызов самому Богу! Кто он такой?»

– Подумай ещё раз хорошенько, святоша. Скажи, где свиток? – Хартман начал двигать меч, и лезвие морозом обожгло монаху подбородок. – Эй! Ты меня слышишь? Очнись, монах!

Он помахал Деону перед лицом и легко стукнул по лбу. Немного, но это помогло. Монах заговорил.

– Я без понятия, п-простите. Как отец умер, мы взяли все его вещи. П-половину отвезли в другой храм, к его сестре, ещё п-продали одежду горожанам, а д-другое всё у м-меня тут…

Клинт презрительно взглянул на него. Потом убрал клинок. Это оказалась рапира тонкой работы. Необычно, что этот странник ходил с таким неудобным оружием. Он мог бы носить револьвер или ружьё, но видно было, что к рапире у него было особое отношение. Та была вычищена, идеально заточена и в руке хозяина лежала, как влитая.

– Ты поедешь со мной, – он сунул рапиру в ножны и вышел из каморки.

– Ч-что? Постой! – шокированный таким дерзким заявлением, Деон кинулся вслед. – Я не могу! Здесь у меня всё! Мне нужно переписать книги до Морозов! Меня ждёт огород! Как я могу…

Клинт Хартман не слушал его. Он быстрым шагом поднялся по лестнице и направился к дверям наружу. Его намерениям спросить о лошади и воде не было суждено сбыться, потому что у дверей храма его уже ждали.

– Ага, вот и он!

Человек с чрезмерно широким телом – таким, что ремень еле держал на нём штаны, – в шляпе и с золотым значком был шерифом Далтоном. Шериф стоял в окружении трёх своих людей, – все с табельными тренерами наперевес. Поодаль стояли и шёпотом молились Артур, Анна и две монашки.

– Ты сукин сын! – шериф показал толстым пальцем в рыжего и состроил гневную гримасу. – Ты убил продавца за мешок кукурузы! Ты хоть понимаешь, что ты сделал?